Выверяя каждый шаг, Давыдович двигался по дощатому полу, продолжая отождествлять себя с известным приключенческим героем, который и шагу не мог ступить без того, чтобы над его ухом не просвистела какая-нибудь отравленная стрела. От того, что стрелы не свистели и не катились по коридору крутящиеся камни, становилось еще страшнее: это могло означать только одно – самое ужасное ждет впереди.
Наконец, показалась какая-то дверь, судя по всему, скрывавшая за собой что-то очень важное. Давыдович напряг все свои пять чувств и сильно нажал на шестое, чтобы уловить признаки чьего-то присутствия внутри помещения. Чувства говорили в крайней степени невнятно и поэтому пришлось полагаться на счастливый случай. Антиквар постучал в дверь и услышал, что там что-то шевельнулось. Ответа не последовало и Давыдович, собрав свои нервы в кулак, распахнул дверь и с лучезарной улыбкой шагнул внутрь.
При его появлении темная фигура замерла посредине комнаты и было заметно, что она прервала стремительное движение на полдороги. При этом из рук архивариуса вывалился мешок и с глухим стуком упал на пол.
– Здравствуйте, святой отец, – вежливо начал архивариус, с удивлением рассматривая тонкую и совершенно легкую на вид фигуру.
«Да, пост – это вам не просто так!» – с уважением подумал Давыдович, косясь на свой животик среднего возраста.
Фигура между тем поежилась и, помедлив, отвесила небольшой поклон.
– Я не слишком вам помешал, надеюсь? – сказал Давыдович робко и бочком проходя в комнату. – Я к вам по одному очень важному поручению. Если вы не против, то я хотел бы сразу изложить суть дела.
Святой отец выслушал эту тираду и молча указал антиквару на стоявшее поодаль грубое кресло. Давыдович в выражением крайней признательности расположился в этом жутко неудобном кресле, архивариус же уселся напротив.
– Дело вот в чем. Насколько я наслышан, вы единственный в нашем регионе специалист по генеалогической каллиграфии. Прослышав об этом, одно достаточно состоятельное семейство возымело желание обзавестись подложными документами о своем древнем происхождении.
Давыдович сделал паузу, ожидая, не полетит ли после этих слов в него массивная чернильница, которая как нарочно стояла в непосредственной близости от собеседника. Впрочем, назвать его собеседником было достаточно сложно – с тех пор, как Давыдович знал святого отца, он не услышал от него ни слова. Это было уже достаточно странно, хотя и с начала беседы не прошло и пяти минут.
Не дождавшись реакции, антиквар продолжил:
– Я, конечно, понимаю, насколько это не богоугодное дело. С другой стороны, историческая правда совершенно не пострадает, если к сонму давно умерших или же покинувших эту страну людей прибавится еще несколько человек, связанных семейными узами. Вы согласны?
Ответа не последовало и антиквар подумал, что новой блажью архивариуса стал обет молчания. По крайней мере, о том, что архивариус глухонемой, никакой информации никто не давал. Может, ему, нужно писать на бумаге?
– Вы не думайте, все будет сделано на основании закона – у этой семьи замечательный адвокат, я вас уверяю. И к тому же обещано хорошие пожертвования вашему монастырю – новые постройки, какая-нибудь ценная икона, покров для алтаря… Подумайте, насколько полезна для всех будет небольшая бумага, написанная в соответствующей форме на нужном бланке вашей чудотворной рукой.
Антиквар с благоговением посмотрел на руку старика и заметил, что та тотчас нырнула в широкий рукав, оставив у Давыдовича смутное ощущение какого-то несоответствия.
– Так вот, – заговорил антиквар снова. – Если вы согласны, то мы без дальнейших проволочек можем оформить это дело. Я вот здесь приготовил необходимую информацию, которую можно считать исходной и преобразовывать по вашему усмотре-нию в пределах допустимого, дабы не погрешить против правдоподобия. Если же вам нужно время подумать – то бога ради. У меня есть в запасе достаточно времени подождать: ваш настоятель был так любезен со мной, что я в праве надеяться найти приют на несколько дней в стенах вашего замечательного монастыря.
Старец по-прежнему был погружен в молчаливую задумчивость и потому Давыдович, поколебавшись немного, выложил на стол всю ту сумму денег, которую ему дали в качестве поощрения для мастера каллиграфических дел. При этом антиквар понимал, как он рискует. Судя по всему, настоятель ничуть не преувеличивал, характеризуя этого богомольца, как религиозного фаната. Ну, какой нормальный современный человек не окажет гостеприимства и будет молчать, как рыба об лед при постороннем человеке? Именно поэтому нельзя было ожидать, что такого отрешенного от мира человека как-нибудь заинтересует презренный металл (в данном случае – зелень). Но что было делать: больше ничем антиквара не снабдили, приходилось действовать на свой страх и риск.
Архивариус же не разразился гневной тирадой и не выволок Давыдовича за шкирку на улицу. Он молча сгреб деньги и протянул руку, обернутую концом рукава. Давыдович, не веря своим глазам вложил в эту руку листик с отпечатанной исходной информацией и тут же, кланяясь и пятясь, будто перед Иваном Грозным, стал ретироваться к двери.
– Спасибо, спасибо, святой отец. Удружили, нечего сказать. Ну, так я завтра зайду, да? Времени вам хватит или еще подождем?
Архивариус кивнул и махнул рукой: иди уже, мол.
Антиквар, слегка разочарованный в своих лучших иллюзиях, поспешил восвояси, размышляя о том, что не осталось на свете у людей, ничего святого, кроме денег. Загадочная темная фигура, которая не имела лица, пристально следила за ним из окна.
* * *
Очнуться с головной болью было не совсем тем самым, о чем так мечтала Ингред. Половиной беды было очнуться в светлой палате реабилитации и увидеть над собой привлекательное лицо медсестры. В этот раз ей повезло меньше: по пробуждении она увидела вокруг себя какую-то возбужденно волнующуюся людскую массу, которая источала неуправляемую силу и абсурдную заботливость. Ото всюду просовывались натруженные руки с зажатыми в них комьями снега, мокрыми носовыми платками и какими-то бутылочками. В первую секунду Ингред решила, что просто спит и видит кошмар. Она еще раз закрыла глаза и занялась медитацией. Когда медитировать она закончила, то оказалось, что толпа не испарилась, а только принялась еще более заботливо обхаживать «умирающую».
Тогда Ингред поглубже вздохнула и нырнула в толпу.
– Куда? – заорали все. – Где она?
И людская масса, лишившись своей жертвы, поначалу вскипела, покружилась, а потом, не имея больше ничего общего, постепенно рассеялась.
Не было никаких сомнений, что того, кто Ингред был так нужен уже и след простыл. Подумав немного, она поняла, что случилось что-то невероятное. Если бы ничего невероятного не случилось, то он был бы здесь до сих пор и не оставил ее в беде. А кто же ей так саданул по затылку? Не иначе, как враги. Ну, ничего страшного. Это совсем не повод для того, чтобы расстраиваться и опускать руки.
Ингред подняла руки, потянулась и стала вытаскивать из сумочки свой супер-портативный прибор по обнаружению засекреченного объекта. Настроив его должным образом, Ингред снова занялась поиском своего напарника, который был так бездарно ею утерян. Результат, высвечивающийся на мерцающем экране, безмерно порадовал Ингред: ее товарищ был всего в нескольких метрах от нее. Ингред прибавила шаг и вскоре оказалась в зоне обнаружения. Она подняла взгляд от экрана и оглянулась вокруг. В переулке не было ни души. Это казалось странным: здесь негде было спрятаться и между тем было совершенно невероятно, что прибор испортился. Ингред даже потрясла его и поколотила, припоминая, что в этой стране вся, даже самая сложная техника отлаживается именно так. Прибор мигнул пару раз и упрямо продолжал показывать все тот же результат.
