Все они имели вид достаточно внушительный, а надписи, сделанные на их постаментах мелом, недвусмысленно намекали на то, что именно их придется переносить в грузовик. Леонсио дал заднего хода и хотел было скрыться в одном из боковых переходов, но тут же наткнулся на бригадира, который помог грузчикам водрузить на спину злосчастному детективу тяжеленную вещь и дать ему для скорости пинка.
Чуть не плача от боли в спине, то и дело прислоняясь боком к каким-нибудь перилам, Твердотыкин, который ни особой силой, ни могучим телосложением, ни крепким здоровьем не обладал, медленно и неверно продвигался к выходу, проклиная треклятого бригадира и всю его бригаду последними словами из тех, что он узнал от них же.
Как только статуя была сгружена. Твердотыкин, невзирая на лица, попытался задать стрекоча, но снова был схвачен вездесущим начальником, который на этот раз дал детективу в помощь еще одного подозрительного дяденьку. Леонсио было обрадовался, что теперь ему придется не так тяжко, но увидев, что им придется переносить, отчаялся даже выжить после такого испытания.
К его счастью, напарник ему попался бывалый да к тому же еще и рослый. Вся тяжесть предназначенного к переноске шедевра целиком легла на его могучие плечи, при этом не было заметно, что он особенно от этого страдал. Когда они оттащили груз к машине, Леонсио не мог не спросить у него:
– Слушай, как тебя звать?
– Федор, – густым басом ответил напарник и вытащил из кармана гвоздь.
– Слушай, Федя, а как это у тебя все легко получается?
– Не знаю, – честно признался Федя, сгибая и разгибая гвоздь с тем самым отсутствующим выражением лица, с каким девушка рвет лепестки ромашки.
Согнувшись под очередной ношей, Твердотыкин осторожно поинтересовался:
– Слушай, а много еще таскать?
– Нет, – сопя отозвался Федя. – Этот зал довыносим и все.
– Да? А что, Бриллиантовый зал уже вынесли?
– Нет.
Озадаченный детектив замолчал и стал размышлять над смыслом полученной им достаточно лаконичной информацией. Это означало, что либо Бриллиантовый зал никуда не выезжает и печати остаются в музее. В этом случае все становилось проще простого и ни на какие дорожные расходы тратиться не приходилось. Могло статься, что все обстоит немного по-другому, но как – предстояло выяснить.
Когда они отправились за очередной порцией тяжеловесных грузов, Твердотыкин схватился за живот и скорчил болезненную гримасу. Федя притормозил и уставился на него с удивлением.
– Где тут туалет? – скрипя зубами спросил детектив.
Федя молча ткнул пальцем в боковой переход и зашагал дальше в одиночестве, невозмутимый, как скала. Вскоре откуда-то издалека донесся его бас:
– Надорвался новенький, понесло его.
Это сообщение было встречено дружным ржанием, что совершенно не покоробило, а даже порадовало: Федя создал ему алиби и обеспечил ему безопасность от этого маньяка-работоголика в должности бригадира.
Пользуясь моментом, Леонсио помчался по переходу, который, как он знал, опоясывает здание по периметру. В чем детективу нельзя было отказать, так это в хорошей памяти: он знал наизусть план музея и очень быстро нашел необходимый ему зал. Однако, туда ему попасть не удалось, так как все переходы были охраняемы людьми в камуфляже. Твердотыкин затаился в тени и стал высматривать из своего убежища предметы, которые его интересовали.
Коллекция печатей все еще была на месте. В этот самый момент в зал вошло еще несколько человек. В руках у одного из них был черный саквояжик.
В этот самый саквояжик были сгружены немногие из ценностей, которые были выставлены в витринах зала. В их число входили и печати. После этого еще один из присутствующих, бывший по виду директором этого заведения, расписался в каких-то бумагах, а потом предоставил это сделать всем остальным.
– Акт приема-передачи, – пробормотал про себя Леонсио.
– Что ж, вверяем вам самое ценное, что у нас сейчас есть – нашу сенсацию, загадочно потерянную и столь же загадочно найденную. Над разрешением тайны сейчас бьются лучшие люди. Так что, – он как-то смущенно хихикнул, – смотрите в оба.
– Не беспокойтесь, – вежливо улыбнувшись сказал тот, что с саквояжем. – Все будет отлично.
– А что, вагон-сейф поедет с нашим поездом? – живо поинтересовался другой представитель местной администрации.
– Да, конечно. Так что ваши сокровища будут неподалеку от вас, – заверил инкассатор, и вся компания в сопровождении людей с автоматами потянулась к выходу.
Леонсио прокрался следом и увидел, что выкрасть драгоценности в дороге не представляется возможным – настолько сурово выглядела бронированная машина с подслеповатыми стеклами маленьких окошек-бойниц.
Он тяжко вздохнул, отыскал кого-то из грузчиков и как бы между прочим спросил:
– Слушай, а куда все это барахло?
– В круиз, – жуя спичку ответил грузчик.
– Куда-куда?
Вместо ответа необщительный грузчик ткнул пальцем в афишу, которую Твердотыкин почему-то не заметил и ушел.
На афише значилось: «Краеведческий музей закрывается по причине выезда коллекции с выставкой по городам России и мира. Украина, Закарпатье, а далее – везде!»
Твердотыкину ничего не оставалось, как бежать домой и собирать чемоданы.
ГЛАВА 25. ВОЗМОЖНЫ ВАРИАНТЫ
В темноте и холоде двигаться было практически невозможно – об этом Женя и сообщила своему спутнику.
– Да? А поезда портить – это нормально? – язвительно поинтересовался он, но все же остановился, снял с себя шарф и куртку. – На.
– Зачем? – Женя потрясенно смотрела на стоящего перед ней в одном толстом джемпере парня и недоумевала.
– Ну, тебе же холодно.
– А тебе?
– А мне нормально.
Женя надела это быдловское, по меркам ее круга, барахло, забыв даже поблагодарить за оказанное благодеяние, и они продолжили путешествие по шпалам в никуда.
– А куда мы идем? – решилась спросить Женя.
– Вперед, – равнодушно сказал Илья и этим ограничился.
Женя замолчала, почему-то почувствовав, что нужно сделать именно так, и задумалась. Вообще, в отличие от всех своих родственников Женя думала достаточно часто и много, что их домашний психолог считал какой-то непонятной мутацией, потому как дурной наследственности в семье не было: все, как на подбор, с восьмимиллиметровой лобной костью и полным отсутствием интереса к чему-то, кроме хлеба насущного. Не смотря на это, Жене на минуту показалась, что прежде она вообще мало о чем думала. Потом ее взяли сомнения в том, что она думала вообще. Почему, например, она, довольно взрослая девица, оказалась совершенно неожиданно для себя в ситуации, которая для нее оказалась слишком сложной? Что, она до сих пор не приспособилась к жизни? А почему? Ей всегда казалось, что она уже совершенно четко ориентируется в жизненных ситуациях и прошла в своей жизни все важнейшие этапы без сучка, без задоринки, а теперь вот оказывалось, что ничего она не знает. Ей казалось, что все люди живут так, как она. А тут выясняется, что ничего подобного, есть еще и другие образы жизни и способы в этой жизни устраиваться. Возможно, нужно было приложить усилия к тому, чтобы узнать…
