* * *
Нина Михайловна толкнула дверь букинистического магазина. Если бы она только знала, кто покинул его приделы пять минут назад, с ней бы случилась нервная истерика. Но, слава Богу, она не обладала даром предвидения и мысли окружающих читать не умела. А зря.
Если бы она обладала этими важными в повседневной жизни качествами, то бегом бы направилась к остановке, где ждали своего автобуса Филимон Аркадьевич Лоховский и его новый приятель. Не знал этого и Костик Сивухин, тенью проскользнувший вслед за соседкой. Сивухин, притаившись за стеллажом с творениями токседермистов, проще сказать – с чучелами – навострил уши.
Мадам Мерзеева двинула свой пышный бюст в сторону плюгавенького горбоносенького мужичка, стоявшего за прилавком магазина. Она попыталась состряпать на своем лице подобие обольстительно-очаровательной улыбки. У нее это получилось. Почти. Старый продавец, угадав в даме серьезную клиентку, склонную к истерии и скандалам, внутренне подобрался. «Наверное, жена какого-нибудь охламона. Будет требовать заложенное своим законным полудурком обратно», – с тоской подумал продавец.
Этих самых охламонов-полудурков среди клиентов магазина было навалом. Чего только не предлагали алчущие залить горящие трубы. Это по их милости букинистический магазин превратился в подобие ломбарда или лавки Гобсека. Нужно честно признаться, такое положение вещей устраивало старого букиниста. Благодаря полученным за бесценок сокровищам, старый пройдоха сумел отстроить для себя и любимой супруги скромненький двухэтажный особнячок. Мог оплачивать обучение за границей своей единственной дочери – прыщавой, очкастой дылде. Мудрый отец давно пришел к выводу: если любимая дочка не вышла лицом (не в родителей), то пусть хотя бы получит хорошее образование. В наше время женщину может прокормить не только муж, отец или брат, но и карьера. Так вот, эту самую карьеру дочери помогали творить клиенты магазина, продающие все, что можно утащить из дома. Все эти сокровища пристраивались чадолюбивым папашей в надежные руки богатеньких коллекционеров или считающим себя таковыми.
За время своей торгово-посреднической деятельности продавец наловчился точно определять людей. Вернее то, к какой категории они относятся. Все люди делились на полудурков-охламонов, пострадавших жен, коллекционеров и случайных покупателей. Так вот, вошедшая в магазин дамочка была ошибочно принята за пострадавшую жену. Интуиция почти не подвела букиниста. Правда, дама оказалась не женой, а тещей.
– Милейший, – сладким голосом произнесла Нина Михайловна, обращаясь к продавцу (Сама же она подумала: «Сучья морда, мошенник!»), – мой зять, по ошибке, чисто случайно, продал вам комплект журналов.
Продавец уставился на нее, будто она сказал какую-то непристойность. Нина Михайловна сделал вид, что она не заметила кислого выражения на лице продавца и продолжила:
– Журналы особой ценности не представляют, но они мне дороги как память. Я хочу получить их обратно. Вот квитанция, – сказала «пострадавшая теща», протягивая продавцу бумагу.
– Извините, – ответил, разведя руками, старый букинист. – Ничем помочь не могу. Сделка совершена по закону, проведена через кассу.
– Как это по закону?! – взвизгнула женщина, которая уже не могла сдерживать себя. – Как по закону?! Он у меня эти журналы украл и вам отнес. Да вы у меня под статью пойдете, за скупку краденого. Да я!.. Да вы! Ах ты, морда… – глаза женщины налились кровью, лицо приобрело свирепое выражение.
Нина Михайловна неловко перевалилась за прилавок и вцепилась двумя руками в остатки шевелюры букиниста. Продавец не ожидал такого яростного нападения и, хотя он был мужчиной, представителем сильной половины человечества, с Ниной Михайловной они находились в разных весовых категориях. Еще минута и несчастный мог бы навсегда попрощаться с остатками своей, некогда буйной, шевелюры. Никакой бы «REAL TRANS HAIR» не помог. На его счастье из подсобки в очередной раз показалась Сонечка. Не из любви, а просто по привычке заступаться за слабого, она кинулась спасать дядю.
Сивухин, наблюдавший эту батальную сцену из своего укрытия, видел как на помощь девушке подоспели посетители магазина, которые с интересом наблюдали за битвой века. Дерущихся растащили по разным углам магазина. Прядь из пышного начеса мадам Мерзеевой выбилась и прилипла к потному лбу, придавая ее лицу некий налет озорства и фривольности… Разгоряченная борьбой, с ярким румянцем на щеках, Нина Михайловна выглядела довольно соблазнительно. Для любителей монументальных форм, конечно.
– Мадам, разве можно кидаться так на людей? – Поинтересовался коренастый крепыш лет пятидесяти, с золотой фиксой спереди, придерживающий Нину Михайловну за мощный «локоток».
В этом мужике Сивухин узнал своего директора, Михеича. «Интересно, – подумал он, – чего он тут делает? Неужели про марку пронюхал?» Сивухин решил выскользнуть из магазина, пока его не застукали. Объясняться с Михеичем, чего он тут делает в рабочее время, не хотелось. Работы лишаться – тем более. Поэтому Костик решил дослушать, чем закончится выяснение отношений за дверью. Ясно было одно, самих журналов с ценным содержимым в магазине не было. Иначе, чего бы этот старый придурок-продавец ваньку ломал? Продал бы журналы обратно, и дело с концом. С этими мыслями Сивухин тихонько вышел, продолжая прислушиваться к происходяшему в магазине…
– Да… – почти всхлипывая, обиженно проговорила Мерзеева, – А обижать слабую женщину можно?
Коренастый крепыш, очевидно, был как раз любителем монументальных форм. Он пристальным взглядом окинул мощный бюст Нины Михайловны и, обратившись к продавцу, спросил:
– Короче, братан, я не понял, чего даму обижаешь?
– Кто обижает? Я обижаю? – засуетился продавец, почувствовав скрытую угрозу в словах добровольного защитника. – Извините, но мадам сама на меня набросилась. Я тут ни при чем.
– Нет, ты не понял, в натуре. Ты че попутал? Давай по понятиям разберемся… – снова обратился к нему крепыш с фиксой.
Тут внимание Сивухина отвлекла проезжающая мимо машина, через громкоговоритель, установленный на крыше автомобиля, жителей Кукуевскска приглашали посетить концерты известного певца Цецела. Так что конец объяснений Нины Михайловны и букиниста он не услышал.
А в магазине происходило следующее:
– Мадам! – взмолил продавец, – Да нет у меня ваших журналов. Никаких журналов нет. Тем более, что сегодня ваш зятек за ними приходил, искал. Я ему адреса покупателей отдал.
Нина Михайловна побледнела, покачнулась и упала бы, если бы не крепкие объятия незнакомца.
– Мне дурно, воздуха… – прохрипела она.
Крепыш потащил ее тело к выходу из магазина на свежий воздух. Нина Михайловна не сопротивлялась, она почти отключилась и ничего не видела. Мерзеева не заметила как в магазин прошмыгнул Сивухин.
Сивухин, который был оставлен в неведении, о дальнейшей судьбе журналов, из-за громкоголосой рекламы молодого популярного певца, обратился к продавцу с твердым намерением узнать кому и куда проданы журналы.
