– И кто-это у нас тут такой миленький? – раздался неожиданно за спиной Филимона Аркадьевича мужской голос. Он вздрогнул и выронил из рук щеточку для пыли.
Филимон обернулся и увидел мужчину лет пятидесяти пяти. Этакий толстощекий, румяный пузан с мысленно-похотливыми глазками и плешивой головой. На его толстеньком курносом носике с трудом удерживались очки в тонкой металлической оправе. Метал был желтого цвета, вероятно, золото.
«Надо полагать, Антон Генрихович, собственной персоной» – подумал Филимон Аркадьевич. – «Из породы тех, кому все равно какая женщина, лишь бы моложе его жены».
– З-здравствуйте, – слегка заикаясь, сказал Филимон, – Я ваша новая горничная, Фаина Иванова.
– Пр-релестно, пр-релестно! А я – ваш новый, так сказать, хозяин. Антон Генрихович Козлодоевский, прошу любить и жаловать. Любить даже предпочтительнее, – противно захихикав, добавил Козлодоевский.
«Только не любить, – пронеслось в голове Филимона, – мне этого не хватало».
Козлодоевский потирая ручки приблизился к Филимону:
– Откуда ты прелестное дитя?
– Из фирмы «Домострой» – растерявшись, брякнул Филя.
– Нет, я имел в виду ты городская? Жить у нас будешь или дома?
– Я… это, городской, ой! Городская. Но жить буду у вас, пока, временно. Так Маргарита Львовна сказал.
При упоминании о жене мысленное выражение на лице Козлодоевского сменилось брезгливым:
– А где Маргарит Львович, Лев Маргаритыч, кстати? – поинтересовался он у Филимона.
– А я никого постороннего тут не видела. Никаких мужчин.
Козлодоевский улыбнулся и похлопал Филимона по щеке:
– Я имею в виду супружницу свою, глупышка. Куда мадам гренадерша отправилась?
– В парикмахерскую.
– О, мадам нету дома? – оживился Козлодоевский, его потные рученки потянулись к Филимону, – Это меняет дело. А пойдем, прелесть моя, я тебе свою коллекцию марок покажу. Ты любишь марки?
Филимон пытаясь отстраниться от возбужденно дышащего Аниона Генриховича, замер. Коллекция марок?! Это интересно. И где же это он ее хранит?
– Да, хочу, – изображая робость со смесью любопытства, согласился Филимон.
Козлодоевский не мешкая потащил горничную из кабинета, через пару минут Филимон сообразил, куда его так настойчиво приглашают «посмотреть марки». В спальню супругов Козлодоевских. Еще минута и придется себя раскрывать. Но тут в коридоре раздался звук отворяемой двери и визгливый голос Маргариты Львовны (показавшийся Филимону сейчас пением Райской Птицы) завопил:
– Фаина, Фаина, веди Теодорочку, я ее выгуляю. Девочка моя, совсем засиделась.
Услышав глас супружницы, Антон Генрихович побледнел, проскользнул мимо Филимона в одну из комнат, показывая знаками, что его нет и не было. Филимон вздохнул с облегчением. Так, его нравственности пока ничего не угрожает. Сегодня, А завтра? В том, что Козлодоевский доведет начатое до конца, Филя уже не сомневался. Козлодоевскому было все равно – красавица перед ним или уродина. Как говориться, некрасивых женщин нет, бывает только плохое настроение или импотенция.
Филя вывел Теодору «мамочке» и отправился в свою комнату. Пусть Козлодоевский сам объясняться с женой. Как и когда он появился в квартире.
Первое утро рабочего дня оставило у Филимона Аркадьевича неприятные впечатления. Он совершенно не выспался ночью. Спать лег поздно, с непривычки руки и ноги гудели, в каморке было душно, кровать оказалась жесткой и неудобной. В довершении ко всему, едва Филимон заснул, как был разбужен попыткой проникновения на свою территорию неприятеля, в лице Антона Генриховича. Еще вечером, укладываясь спать, Филимон заметил, что на дверях изнутри отсутствуют замки или какие-либо щеколды. Это ужасно не понравилось Филимону. Необходимо было чем-то обезопасить себя. В качестве запора послужила тумбочка, придвинутая к дверям, В качестве сигнализации парочка – железных банок из-под горошка, куда были вставлены несколько столовых ложек. Банки были установлены на тарелку, позаимствованную на кухне.
Сигнализация сработала как настоящая, предупредив о незаконном вторжении. Среди ночи Фил был разбужен грохотом отодвигаемой тумбочки и падением предметов. Филимон открыл глаза и вскочил с постели. Он прислушался, за дверью было слышно тяжелое дыхание Козлодоевского и его шепот:
– Фаинушка, Фаюшка, у тебя водички не найдется? Открой дверь, не бойся. Я тебя не обижу, я не страшный, я такой…
«Ага, он бы еще десять долларов попросил разменять, в два часа ночи. Нашел дурака, вернее дуру. Такой. Знаем-знаем какой, сразу кинется и согласия не спросит.» – подумал Филимон.
На счастье Филимона Аркадьевича, грохот был услышан и мадам Козлодоевской, ее голос раздался в коридоре:
– Антошик, что у нас тут упало? Может грабители влезли?
Антон Генрихович тут же попытался успокоить супругу и отвести от себя подозрения:
– Нет, заинька, все нормально. Это я на кухне табуретку свалил. Что-то в горле пересохло, водички решил попить.
«Заинька, с такими-то усами, скорее котик.» – подумав про себя и тихо хихикнув, Филимон улегся в кровать. В супруги угомонились, в квартире установилась тишина, а сон все не шел и не шел. Филимон ворочался с боку на бок, раздумывая как обезопасить себя от поползновений любвеобильного Антошика. Сон пришел только под утро.
Когда будильник пронзительно-противно заверещал, Филимон с трудом разлепил глаза. Казалось, что он заснул.
Кухарка по утрам не приходила. В ее обязанности входило приготовление обедов и ужинов, которые Филимон должен был разогревать по первому требованию хозяев. Кухарка же готовила, если Козлодоевские ждали гостей.
Филимон вышел на кухню, едва сдерживая зевания. По утрам, как инструктировала его мадам Козлодоевская, они пьют кофе с тостами и традиционный стакан апельсинового сока. Вероятна, Маргарита Львовна, насмотревшаяся разнообразных сериалов типа «Династия» и «Санта-Барбара», полагала, что таким должен быть завтрак состоятельных людей. Хозяйка считала, что сок, в пакетах, бутылках для этого дела не подходит. Необходим свежевыжатый сок. Для этих целей в холодильнике имелось куча апельсинов и электрическая соковыжималка, раз и готово.
Филимон отыскал это приспособление очистил кожицу с пары крупных оранжевых апельсинов и отжал сок. Приготовил тосты, нарезал ветчину и сыр. Увлекшись этим занятием он не услышал как сзади прокрался Антон Генрихович. Поэтому, когда кто-то ущипнул Филимона чуть ниже спины, он автоматически лягнул «шалуна» и резко обернулся. Филимон похолодел. Сзади стоял согнувшись в три погибели Антон Генрихович, собственной персоной.
– Уй-юй, ты что… – прошипел он.
– Ой, простите, Антон Генрихович, я не специально, случайно вышло.
– Тише, тише, ты. Сейчас Маргарита прискачет на шум. У нее уши как локаторы, – снова зашипел Козлодоевский.
