Нина Михайловна поднималась на свой этаж перескакивая через две-три ступеньки, она не стала искать ключи в кармане, а сразу нажала на все кнопки звонка. Дверь открыли сразу же, Нина Михайловна как корабль призрак на всех парусах промчалась мимо остолбеневших соседей, сгрудившихся у дверей.
Мерзеева рванула дверь комнаты на себя и как была в сапогах ворвалась внутрь комнаты. Она разыскала мобильник и начала названивать Михеичу. На ее счастье Георгий ответил сразу же:
– Георгий, Жорж, – я нашла его, – почти задыхаясь на одном дыхании произнесла она.
– Кого его? – спокойно поинтересовался Михеич, которого звонок Нины Михайловны застал в сауне, где он, конечно, же вел переговоры с деловыми партнерами. А то что выпили они, а то что вокруг резвились голенькие нимфы, так это, извините, – издержки производства. Это как у одного из поэтов: «да, изменял, но в мыслях – никогда».
– Лоховского, этого урода, этого придурка. Я всегда подозревала, что он – извращенец.
– В смысле, – все так же не въезжая, уточнил Михеич.
– В прямом. Он теперь горничная, трансвистит несчастный. Жорик, он там был не случайно. Он пришел туда за маркой. Понимаешь, за нашей маркой. Я уверена, что он ее спер. – Нина Михайловна говорила все громче и громче, срываясь на крик. Естественно, что она не услышала, как за дверью затих Сивухин. Костик тоже стоял у дверей, когда Мерзеева ворвалась в квартиру. Сивухин не упустил ни слова. Конечно же он сразу догадался, кого встретила Нина Михайловна.
– Нинуся, детка, успокойся. Завтра прям с утра я пошлю своих ребят и они с ним разберутся, – ответил, наконец-то понявший в чем дело Михеич.
– Ты, что? Разберутся! Они его убьют и все. А мы останемся ни с чем, список то он нам не отдаст.
– Ну, лапуля, ты моих мальчиков обижаешь. Они у него сначала все нужное спросят, а потом…
– Нет. Георгий, здесь нужно действовать иначе. За ним нужно установить слежку, только так мы выйдем на него и его подельника.
– Хорошо радость моя, как скажешь. Значит завтра утром позвони мне часиков в восемь и мы определимся.
С этими словами Михеич отключился. Нине Михайловне показался несколько странным его голос. «Наверное устала,» – с умилением подумала Мерзеева. (Она же обладала даром видеть на расстоянии.) Мерзеева весь вечер раздумывала над тем, что делать завтра. Ждать до восьми утра? А вдруг Лоховский догадается, что она его узнала? Что тогда? Тогда он сбежит, ляжет на дно. Нет. Этот вариант Нину Михайловну не устраивал. И тогда она решилась…
Нина Михайловна достала с антресолей спальный мешок времен пионерской юности дочери, налила в термос горячего чаю. Приказала дочери навертеть бутербродов, оделась потеплее и вышла из дому. Костик Сивухин, привлеченные возней в комнате Лоховских в это неурочный час. Он тихонько оделся и решил проследить за Ниной Михайловной. Час был поздний, на улицах ни души, но общественный транспорт еще ходил.
Нина Михайловна хотела было остановить машину, но после безрезультатного пятнадцатиминутного стояния с протянутой рукой вдоль дороги, отказалась от этого замысла. Мерзеева злилась, она не понимал в чем дело. Конечно, она же не могла видеть себя со стороны. Кто остановит поздно вечером машину бабище в телогрейке, ватных штанах и рюкзаком за плечами? Только камикадзе. Но они как известно водятся только в Японии, в городе Кукуеве таких не наблюдалось.
Кляня судьбинушку, со спальным мешком за плечами, Мерзеева тащилась к остановке троллейбуса. Там среди работяг, дачников и прочих мирных обывателей вид Мерзеевой никого не удивил. Сивухин плелся следом.
Нина Михайловна с тремя пересадкам добралась до дома Козлодоевских. Код подъезда она предусмотрительно узнала заранее. Оглянувшись, Нина Михайловна нырнула в подъезд, дверь она закрывать не стала, боясь, что грохот привлечет чье-нибудь внимание. На лифте подниматься она не стала по той же причине.
Архитекторы сконструировали эти дома, как будто специально для подглядывания и слежки. У каждой лестничной площадки было свой маленький тупичек, вероятно здесь должен был проходить мусоропровод. Потом в проекте что-то изменили и в каждой квартире на западный манер мусоропровод провели не на лестнице, а в квартире. Очень удобная штука, открыл дверцу под мойкой и высыпал и ведра выносить не нужно, а главное вони ни какой.
Вот там-то, на месте несостоявшегося мусоропровода Мерзеева расстелила свой спальник, спустилась посмотреть: видно снизу или нет? Нет. Очень хорошо, никто не потревожит. Хорошо все же в элитных домах, пол на лестничной площадке чистенький, никакого мусора, везде пепельницы. Тепло, воздух от кондиционеров приятный. Лежи в засаде – наслаждайся.
Мерзеева залезла в спальный мешок, тесновато конечно, но за то тепло. Положила рядом с собой мобильник. Расстелила газету на нее поставила термос и пакет с бутербродами, пусть теперь этот засранец зятек попытается удрать незаметно. Ничего у него не получится.
Нина Михайловна устроилась поудобнее и закрыла глаза. Огромный шестнадцатиэтажный подъезд жил своей жизнью. Где-то играла музыка, где-то ругались, где-то плакал младенце, а где-то гавкала собака.
Нине Михайловне послышалось, будто внизу стукнула входная дверь. Раздались чьи-то шаги, затем все утихло. Померещилось, наверное. Через полчаса Нина Михайловна уснула, убаюканная теплом спального мешка и полумраком подъезда. Она не слышала как по лестнице осторожно, крадучись поднялась какая-то тень. Эта тень была не кем иным как Костиком Сивухиным, склонившимся над мадам Мерзеевой. Озябший Костик, который не был готов к засаде, тихонечко отвинтил крышку термоса и плеснул в пластмассовый стаканчик крепкого горячего чаю. Затем развернул пакет с бутербродами и отломив половину с аппетитом съел. Еще раз посмотрел на Нину Михайловну, как бы стараясь запечатлеть в своей памяти незабываемые черты, Сивухин удалился.
Нина Михайловна проспала сном младенца, хорошо что она сообразила взять с собой маленький будильник. Он разбудил ее до того, как жильцы вереницей потянулись из своих квартир: кто в школу, кто в офисы, кто по разнообразным бутикам. И на этот случай у Мерзеевой была подстраховка, она принесла с собой длинную металлическую палку и щетку. Соорудив из этих двух частей подобие щетки-швабры она принялась изображать из себя добросовестную уборщицу. Кто обратит внимание на женщину, убирающую подъезд? Да никто. Ведь никто не обращает внимание, на тени, отбрасываемые домами, кустами заборами. Мерзеева рассчитала верно, она сейчас была для жильцов дома Человеком-Невидимкой.
Звонить Михеичу Нина Михайловна пока не стала, она решила дождаться хоть каких-нибудь событий и уже потом брать «помощь клуба». События не заставили себя ждать и стали расти и накручиваться как снежный ком.
В половине восьмого в квартиру Козлодоевских позвонил молодой человек в рабочей спецовке.
– Кто там? – раздался уже знакомый голос Маргариты Львовны.
– Слесарь, плановый осмотр. – проговорил рабочий.
– Какой слесарь, мы не вызывали. – раздражено произнесла за дверью хозяйка.
