– Я чувствую, что нам нужно на север, – сказал он, махнув рукой в глубь острова. – Я этого придурка хорошо знаю, он обязательно пойдет в том направлении.
Мальвина пожала плечами, сама она не знала с чего начать поиски, так почему бы не двинуться на север? Все-таки интуиция, вещь с которой спорить трудно… Судя потому как Бенедиктов уверенно прокладывает себе путь среди этих джунглей, его интуиции можно было доверять.
Бенедиктов вел своих похитителей вперед, ссылаясь на интуицию. Аскольд Варлаамович не стал раскрывать троице причину собственной уверенности в правильности выбранного курса. Тем более что, никакой, собственно, мистики не было, просто, как вы помните, у Аскольда Варлаамовича имелся портативный приборчик слежения, который заработал на Острове. Бенедиктов не веривший никому и никогда, оборудовал дипломат с камешками маленьким маячком и сейчас был ужасно рад этому обстоятельству.
Естественно, что Мальвине он ничего не сказал. Бенедиктов понимал, что живет только пока нужен им. В том, что Мальвина хладнокровно расправиться с ним, он ничуть не сомневался. Достаточно было заглянуть в ее холодные бесстрастные глаза, чтобы по спине побежали мурашки. Время от времени Аскольд Варлаамович удалялся в «кустики» по совершенно естественным причинам и там сверял курс.
Судя по приборам, Тюфяков находился где в полднях пути, только с другой стороны острова, за горным хребтом. Если ничего не случиться и они будут продвигаться такими же темпами, завтра они его нагонят. Бенедиктова беспокоило только одно, вот уже несколько часов маячок не двигался с места, как будто Тюфяков врос в землю. Что там произошло? Почему он не ищет людей, не двигается с места? Аскольд старался гнать от себя мрачные мысли. Хрен с ним, с Тюфяковым, главное, чемоданчик.
Поисковая группа все дальше и дальше уходила от океана. Через пару часов начались первые неприятности. Громила засмотревшись на какую-то яркую птичку, споткнулся о здоровенное поваленное дерево.
– Ой, мама, – завопил он потирая ушибленное колено. – Стойте, я ногу растер, давайте передохнем, а не то мы скоро передохнем, – жалобно заныл он, расшнуровывая кроссовки. И тут же добавил, – Мы сегодня жрать будем? Все идем и идем, у меня росинки маковой не было с утра. Не то что у некоторых, – Чебурек покосился на Бенедиктова, – который плотно перекусил в салоне самолета. – Никуда я дальше не пойду, требую питания, я худенький, у меня, между прочим, дистрофия развиться может. Меня и так девушки не любят, а дистрофик, кому я нужен буду? – жалобно запричитал он.
Бенедиктов прикинул, что они идут с приличной скоростью, гораздо быстрее, чем мог бы двигаться Тюфяков. Мальвина, тоже порядком уставшая, разрешила остановиться. Они решили присесть на ствол поваленного сухого дерева, возле маленькой прозрачной речушки-ручейка. Девушка выдала каждому его долю сухого пайка, разлила по стаканчикам воду.
Первым почувствовал недоброе Чебурек, он как-то заерзал, завозился, хлопнул какое-то насекомое на ноге. Потом зачесалась Мальвина, оглядываясь, какая гадость цапнула ее за ляжку. И только когда Бенедиктов задремавший было, вскочил со своего места, укушенный какой-то дрянью, все соскочили с дерева, но было поздно. На них устремились полчища здоровенных рыжих муравьев, готовые готовые безжалостно разобраться с теми, кто нарушил их покой. Муравьев было так много, что уже через минуту вся земля вокруг шевелилась, скрытая их тельцами. Эти твари проворно взбирались наверх, активно работая челюстями. И укусы напоминали ожоги, чем сильнее люди старались стряхнуть их, тем активнее начинали действовать они.
Мальвина уже охрипла от визга, уши Чебурека распухли от укусов и по своим размерам приблизились к здоровенным лопухам, очки Громилы были облеплены насекомыми и он размахивал руками вслепую, Бенедиктов, с остервенением срывая с себя муравьев, расцарапался до крови.
– В воду, в воду, – сообразила первой Мальвина, она здоровенными скачками бросилась к воде, не раздумывая, есть ли там крокодилы или какая-другая нечисть. Она набрала воздуху в легкие, выплевывая муравьев изо рта и нырнула. Муравьи такого коварства не ожидали, они начали сваливаться с тела жертвы и тонуть. Мужчины последовали за девушкой, со всей прытью на которую были способны. Только Громила, совершенно ослепший, продолжал сражаться с насекомыми на суше. Ему наверняка бы пришел конец, если бы из речки не выбралась Мальвина, которая за руку дотащила Громилу до воды.
Минут через десять с муравьями было покончено, Чебурек подошел к стволу и помочился на него, с мстительным любопытством рассматривая засуетившихся муравьев, выбирающихся наружу из мягкой древесины полого дерева.
– Что, с-суки, не нравиться? Мне тоже не нравиться, когда меня кусают.
Бенедиктов презрительно сморщился, ох, уж эти придурки, с одной извилиной.
Мальвина оглядела свой отряд, зрелище было жалкое. Раздувшиеся от укусов, расцарапанные, мокрые.
– Так, приказала она, – переодеться, просушиться. Только давайте уйдем отсюда, от греха подальше.
– Между прочим, индейцы, называли этих муравьев, огненными. – поправляя очки на носу, профессорским тоном проговорил Громила. – Эта штука почище любого пыточного стула. Они своих пленных к такому дереву на два-три часа и привязывали и «привет котенку», все как миленький расскажет.
– Что ж ты раньше, нам об этом не сказал, профессор недоделанный? – съязвил Чебурек, потирая распухшие уши. – Я бы стоя поел теперь не знаю когда на заднице сидеть буду. Вот как дам щас в торец, будешь помнить, что надо.
Чебурашка размахнулся, чтобы стукнуть Громилу.
– Кончай базарить, – рявкнула Мальвина, – брюлики найдем, тогда и будете кулаками махать. Чебурек, пойдешь впереди, будешь дорогу расчищать, Бенедиктов за тобой, Громила за мной, замыкать. Глядеть в оба.
Они пошли вдоль реки, каждый шаг давался с трудом, укушенные места горели огнем, присоленные потом они щипали на солнце. Чем дальше, тем идти было труднее. Нужно было остановиться и обработать раны, иначе последствия могли бы оказаться роковыми.
Им то и дело попадались растения, напоминающее алоэ. Если предположить, что оно обладает хоть третьей частью лекарственных возможностей своего домашнего собрата, можно попытаться смазать его соком укусы и порезы. «Алоэ» высотой метра в полтора, с мясистыми колючими листьями, так просто не поддавались, Одну ветку пришлось отламывать вдвоем, но соку с нее хватило на всех. Они принялись смазывать все поврежденные участки кожи, эта работа заняла много времени, но улучшение почувствовали все, правда, во рту стоял неприятный горьковато-хинный привкус.
Отдохнувшие, посвежевшие они уже было собрались в путь, как где-то далеко раздалось страшное, человеческое:
– Уа-уу-ау-уа-уеее!!!
Звук доносился откуда-то издалека, но он показался путешественникам ужасным, зловещим.
– Что это? – почему-то шепотом спросил Чебурек, пошевелив ушами.
Все переглянулись, но вслух свои догадки произнести не спешили.
