Они быстренько разбили палатку, накидали листьев и улеглись. Мальвина, как всегда, дежурила у костра первой. Аскольду в душную палатку к Чебуреку и Громиле идти не хотелось. Куда приятнее было хотя бы посидеть с молодой девушкой у костра на свежем воздухе, о том, чтобы с ней полежать у костра, речи уже давно не шло (Бенедиктов почти смирился с поражением).
– Долго нам еще в «маугли» играть? – спросила она у Бенедиктова.
Аскольд был рад любому поводу заговорить. Он достал прибор, настроил и… вздрогнул. Точка, которая несколько дней указывала северное направление, сейчас мигала совершенно в другом направлении. Вот еще утром и днем Тюфяков был где-то на одной прямой с ними, а сейчас выходило, что им нужно не плыть по реке, а углубиться в джунгли, пройти через горы и спуститься к океану с другой стороны. Причем, половину пути им придется проделать в обратном направлении, то есть возвращаться по своим следам. Расстояние они пройдут небольшое, но времени затратят почти сутки.
Девушка сразу же почувствовала, что произошло неприятное. Она заглянула через плечо Аскольда на экран и поняла, в чем дело. Мальвина достала карту. Так и есть, Тюфяков теперь с той стороны острова, отделенной от них горной цепью. С рекой придется распрощаться, а это значит, что путешествие затягивается. Пешком им понадобится в два раза больше времени и как минимум в два раз больше усилий. И нет шансов, что их маленький отряд дойдет туда в полном составе. Впрочем, Мальвину этот аспект путешествия не тревожил. На войне, как на войне. Тем более, что по плану она должна вернуться в Ферск без свидетелей…
Наутро Мальвина объявила Громиле и Чебуреку об изменении маршрута. Те восприняли новость спокойно.
Человек ко всему привыкает, «охотники за Тюфяковым» привыкли и к духоте, и к ниоткуда налетавшему проливному дождю, и к мерзости копошащейся у них под ногами, снующей туда-сюда, и к комарам с мошкарой, ночами не дающей спать. Но вот к чему они никак не могли привыкнуть – к отсутствию курева. Те небольшие запасы, которые они взяли с собой в дорогу, давно закончились. В принципе, сильно курящих было в команде только двое – Бенедиктов и Громила. Мальвина, как спортсменка, не признавала курение, хотя при надобности могла закурить. Чебурек же, вынесший еще со школы твердое убеждение: курение – медленная смерть; и капля никотина убивает лошадь, не признавал сигарет. На дух не переносил. К тому же привычка это не только вредная, но и дорогая. Практичный паренек предпочитал на ту же сумму покупать съестного. А при постоянном чувстве голода, что вполне нормально для здорового, растущего организма, каковым Чебурек являлся, проблема курения отпадала надолго.
Что только не делал Бенедиктов, чтобы хоть как-нибудь утолить никотиновую ломку. Связками лопал бананы, папайи, манго, грыз орехи, жевал все, что казалось съедобным. Было удивительно, как за все это время он ни разу не съел чего-нибудь ядовитого. Громила переносил антиникотиновую пытку более стойко. Он выплескивал всю свою негативную энергию на Чебурека, зло подшучивая над ним. Подкованный в биологии и этнографии Громила, казалось, наконец-то нашел выход. Произошло это совершенно случайно, как-то раз они развели костер возле неказистого деревца. Топливом послужили сухие ветки с него. Истосковавшийся по табачному запаху, нос Громилы уловил похожие ароматы.
Громила разрыл кострище, измазался в пепле с ног до головы, но нашел, что искал.
– Бенедиктов, вы мой должник! – воскликнул он, протягивая ему листья дерева, под которым сидели. – Индейский табак, – сикропиа. Из этих листьев табачок получается – «вырви глаз», после него, конечно, башка болит, но курить можно. Попробуем? – предложил он.
Бенедиктов, отчаянный фанат этого «дымного» занятия, готов был попробовать что угодно хотя бы отдаленно напоминающее процесс курения.
Они нарвали листьев, просушили их на солнце, что благодаря жаркому климату не составляло большой проблемы, и, раздобыв бумагу, скатали цигарки – козьи ножки.
«Табачок» оказался крепким, Громила закашлялся так, что чуть не выплюнул все свои внутренности. Бенедиктов оказался крепче, ему удалось-таки сделать пару-тройку затяжек. Отдышавшись, Громила предпринял вторую попытку отравления своего организма.
Мальвина и Чебурек смотрели на манипуляции этих ненормальных с жалостью, но они даже не пытались отговаривать их, видя, каким маниакальным упорством горят глаза заядлых курильщиков. Промучившись минут десять, Бенедиктов и Громила отказались от попытки курения сикропии. Все-таки индейский организм куда крепче изнеженных внутреностей европейцев, испорченных цивилизаций. Подтверждением тому стала жуткая головная боль, которая терзала несчастных экспериментаторов целый день. Они опустошили аптечку Мальвины, слопав все, что хоть как-то могло снять головную боль. В коробочке с лекарствами остались только уголь и бисептол. Оставалось использовать только одно, радикальное средство от головной боли – гильотину.
* * *
Ночь в «Гранд Отеле» была ужасна. Ядвига и Роберт несколько раз просыпались из-за нападения каких-то кусачих насекомых. Мальвина подозревала, что это вши или клопы. Девицы из кордебалета стонали, кричали во сне, в комнате было ужасно душно. Только под утро путешественники забылись тяжелым беспокойным сном.
Проснулись они, разбуженные диким воплем сирены, наподобие той, что используют при учебных тревогах по Гражданской Обороне.
Первая мысль, пришедшая в голову – пожар – заставила их подскочить со своих гамаков. Тюфяков, ставшим уже автоматическим движением, схватил дипломат и прижал его к груди. Оглядевшись Ядвига и Роберт заметили, что на девиц, валяющихся в углу комнаты, звуки не произвели никакого впечатления. Они продолжали сладко спать. Вероятно, вой сирены здесь были делом привычным, вроде звонка будильника или автомобильных клаксонов. Ядвига выглянула в темный коридорчик, швейцара на табурете не было.
Тюфяков, который время от времени, пытался брать инициативу на себя, вспоминая, что именно он, – представитель сильной половины человечества произнес:
– Пойдем к шерифу и найдем какую-нибудь власть острова. Мы им объясним, что мы подданные другой страны и случайно, в результате катастрофы оказались на их острове. Скажем, что мы представители красного креста (Роберт, решил, что это будет самым убедительным доводом в их пользу), с важной миссией. Они должны, просто обязаны нам помочь.
– Ага, – иронично улыбаясь произнесла девушка, – А на каком языке ты с ними разговаривать будешь? «Писи-писи»– передразнила она его, напомнив об их встрече.
– Ну?… – об этом Тюфяков, если честно, подумать не успел., – А интернациональный язык на что? – нашелся он.
– Это который, эсперанто что ли? Не уверена, что жители этого острова им владеют.
– Я имею в виду язык жестов! – обиделся на нее Тюфяков, – если ты такая умная, то может свои соображения выскажешь? – поинтересовался он.
Мальвина вплотную придвинулась к Тюфякову и шепотом произнесла:
– У них тут маленький двухместный самолетик есть, я когда-то на таких училась летать. Предлагаю потихоньку покинуть остров, там горючки хоть до Ферска, хоть до твоей Южной страны хватит (если быть точным, то горючего хватило бы только до ближайшего государства, но посвящать в такие подробности Тюфякова, Ядвига не собиралась. Главное покинуть остров с чемоданчиком и Тюфяковым у которого на шее ключ).
