– Что с ним? – после бесплотных усилий, спросил Бендиктов.
– Ничего, пьяный, спит.
– Я знаю хорошее русское средство, – вмешался Громила.
– Ага, откуда это ты, интересно, Рабинович Давид Моисеевич, знаешь русское народное средство, – ехидно поинтересовался Чебурек, который в присутствии Мальвины оомелел и покусывал Громилу.
– За базаром следи, – вдруг взвизгнул Громила, кидаясь на Чебурека, – Ты меня уже достал, я тебя вот этими вот руками – Громила помахал, вставая на цыпочки и вытягиваясь во весь рост перед носом длинного Чебурека маленькими ладонями, – придушу!!!
– Заткнитесь вы оба! – рявкнула выведенная этими идиотами девушка, – Чебурек пошел вон за сучками для костра, за ягодами, бананами, грибами, чем угодно… Громила открывать пасть будешь тогда, когда я скажу… Бенедиктов…
– А я тут при чем? Я вообще молча стою, – возмутился Аксольд, он развернулся и пошел в сторону.
– Кхе, кхе, м-м-м, – промычал стоявший рядом Громила.
– Ты что, издеваешься? – заорала Мальвина, глядя на кривлянья Громилы.
– Мне уже можно открыть рот, – с преувеличенной вежливостью произнес он. – Тогда я открою и скажу, что хотел. Клин клином вышибают, дай ему спиртику понюхать из фляжечки.
Мальвина достала из своего рюкзака фляжку, там еще что-то плескалось на донышке. Она отвинтила пробку и острожно поднесла к носу г-на Скворцова. Тот зашевелил носом, чихнул и неоткрывая глаз вытянул губы трубочкой. Мальвина отмерила каплю и помазала губы «языка». Тот причмокнул и повторил движение, но благословенный напиток не пролился на его жаждущие орошения губы. Мужик открыл один глаз, потом второй и уставился на Мальвину.
– Бонжув, мамзель – вдруг произнес он почему-то на французском. – Русишь хинди бха-бхай, мир-дружба, космос. Земля приветствует вас!
– Мужик ты че? – удивлено уставилась на него Мальвина.
– Фу, а я думал вы эти… – Скворцов скосил к носу глаза, а над головой выставил два пальца, вроде антенны. – С НЛО, которые, инопланетяне. Смотрю баба лысая…
– Сам ты с НЛО, нам от тебя информация нужна, скажешь, мы тебя отпустим.
– Выпить дайте, – разглядывая фляжку в руках девушки, произнес Скворцов.
– Фиг тебе, скажешь, что нам нужно, тогда…
– Ага, разбудили, а теперь издеваются, опохмелиться дайте, а то помру…
– Нет от этого ты не помрешь, ты от другого помрешь, – зловещим голосом проговорила Мальвина вытаскивая пистолет.
– Ой, не надо, я ничего не знаю, я ничего не скажу… Ой, вернее все скажу, я все скажу – завертелся по земле «язык».
– Это куда как лучше.
Мальвина достала фотографию Тюфякова и ткнула ее в лицо Скворцова:
– Этого мужика видел? У вас?
– Этого…, а он что, ваш друг?
– Друг, ба-альшой друг, – нетерпеливо ответила Мальвина.
– Хоть водички дайте, все во рту пересохло, – снова заканючил мужик, пытаясь потянуть время.
Бенедиктов, прислушивающийся к происходящему принес флягу, Мальвина напоила пленного.
– Ну? – грозно спросила она.
– Видел, видел… я виноват, это не я… – заскулил мужик.
– Что не я, – гаркнула Мальвина, – говори толком, не томи.
Скворцов, перебивая свой рассказ всхлипами, стенаниями и жалобами рассказал о том дне, как в поселке появилась Ядвига с Тюфяковым, как Роберта бросили в подвал, как Ядвигу хотели сделать наживкой о попытке бунта о бегстве девушки.
– А дружок ваш, наверное до сих пор, в подвале сидит, его пока решили оставить как наживку, чтобы бабу выманить.
К разговору подключился Бенедиктов, решивший играть роль «доброго полицейского»:
– Ну не растрайвайтесь так, любезный, вашей вины здесь нет. А не припомните ли вы, чемоданчик, такой с нашим другом был. Куда он подевался?
– Был, был чемоданчки, а вот куда делся, не знаю. Наверное у Капитана.
– Ну мужик, попал ты, и все кто вместе с тобой на острове тоже. Мужик этот, которого вы подвале держите, русский агент национальной безопасности. Спасал наш «ядерный чемоданчик», украденный иностранными шпионами. А вы его сцапали. А за «ядерный чемоданчик страны» сам понимаешь, спрос особый. Завтра к утру тут такие силы будут, что ваш поселок с лица земли сотрут. Операция «Буря в в пустыне» слыхал, так тут еще хуже будет.
– Ой, мамочка, – всхлипнул Скворцов, – не виноватые мы, это все Капитан…
– Хорошо, покажешь нам где Капитан обитает, – решительно произнесла девушка, вставая с земли.
– Ой, нет, – махнув руками, произнес Сквороцов, – Голыми руками Капитана не возмешь. У него охрана, бункер. Вы знаете как он с предателями расправляется… У нас одного в кучу с красными муравьями зарыли… Вы видели когда-нибудь этих монстров? – плаксивым глосом произнес он.
Чебурек, который вернулся после кратковременной ссылки, потер ягодицу, он до сих пор ощущал укусы эти маленьких тварей.
– Ничего, мы их тепленькими возьмем, главное внезапность, верная и продуманная тактика со стратегией…
Мальвинка проверила магазин у своего изящного пистолета с выгровированной надписью на рукоятке. В задумчивости она прочитала ее в слух: «Civis pacum, pra bellum».
Чебуреку совершенно не улыбалось лезть с голыми руками в самое пекло, чтобы потом быть отданным на съедение рыжим муравьям.
– Какой парабеллум, у нас даже ни одного калашникова нет, я не самоубийца, – крикнул он Мальвине., – Ты сама, приказал оружия не брать… Мужики, да вы что, она же нас под танк положит, а сама…
– Не ссы, бестолочь. Причем тут парабеллум, это латинская мудрая мысль такая. Мне Черепушка пистолет когда дарил, заказывал написать: «Хочешь мира, готовься к войне»
Бенедиктов пока со своими замечаниями и соображениями встревать не собирался, пусть пока все выскажутся, тогда он посмотрит, чью сторону принимать…
– Я на такие дела не подписываюсь, я аналитическиq отдел, а не боевик какой-нибудь. У меня между прочим, два высших образования и незаконченная аспирантура…
– Заткнись, – рявкнула Мальвина, она поймала себя на мысли о том, что что-то часто в последнее время ей приходиться орать на своих подчиненных, попахивало бунтом. – Оружие я вам достану. Калашниковы, узи, гранаты, порох. Кому что нравиться. Устроим фейрверк, отвлекающий маневр. Они нам сами дипломат на блюдечке вынесут. Сейчас самый подходящий момент, там ни одного резвого человека нет. Охрана наверняка вусмерть пьяная. Так что мы их тепленьикими сцапаем.
– А с этим что делать, – произнес Бенедиктов, указывая на Скворцова, – шлепнем? Зачем нам свидетели…
– Какой свидетель, я ничего незнаю, я ничего не видел… – заметался, успокоившийся было «язык».
