– Товарищ генерал-лейтенант! Полковник Скачко прибыл по вашему…
– Ну, хватит! – поморщился Култаков. – Ближе к делу. Выкладывай, у тебя десять минут! Мне на Лубянку надо.
– Мои нашли документы, вы непременно должны их прочитать! Там затрагивается реноме первых лиц города, и, честно говоря, я даже не знаю, что с ними делать, читать самому дальше или отдать вам?..
Тут Култаков опешил и приостановил свои поиски.
– Что там еще такое?!
– Прочтете, сами поймете! Не смею даже комментировать!
Култаков недоуменно хмыкнул, взглянул на часы.
– Неудачно как! Юрий Владимирович приедет представлять нового председателя комитета, я не могу там не быть. Понимаешь?
– Понимаю. Тогда чуть позже пришлю бумаги, пусть лежат у вас на столе. Приедете, прочтете!
Култаков запихнул в портфель кучу бумаг, которые непослушно мялись и не входили.
– А сейчас никак нельзя принести? Я бы в дороге и посмотрел!
– Нет, надо еще склеить, пронумеровать, подготовить листы для чтения, иначе не разберетесь!
Култаков снова посмотрел на часы.
– Ладно, присылай! Я уже опаздываю! Все, бегу!
И генерал спешно двинулся к выходу. Скачко – за ним.
На протяжении всего пути в электричке от Москвы до Подушкина Антон по-разному представлял себе сцену встречи с любимой. Обрадуется или нет?.. Стук колес задавал ритм, Антон давно заметил, как легко сочиняется в поезде. И стихи словно складывались сами собой:
Помахал с высоты ей своей бескозыркой!
Вот и все. Вот и выложен картой козырной
Мой маршрут.
В путь!
Хоть и сердце щемит от кудрей созерцанья,
Хоть и ноет душа в предвкушенье прощанья,
В расставании суть.
Будь!
Пусть и виден укор в той головке склоненной,
И в знакомой фигурке в накидке зеленой,
Все, забудь.
В путь!
А куда занесет меня карта скитанья…
[1]
Он так увлекся, что едва не проехал станцию, выскочил в последний момент. Лицо обдал восхитительно свежий, пахнущий хвоей и молодой травкой воздух. На залитой солнцем платформе Антон купил небольшой букетик ярко-желтых первоцветов у местной тетки, которая продавала из-под полы еще и американские сигареты «Мальборо». Но Антон сигарет не купил. «Уж больно дорого», – укоризненно бросил он спекулянтке, а про себя подумал: «Да и к чему они мне? Я же пока не курю! А если б даже и курил, то только не здесь, не в этом чудесном райском месте». Он перебежал через пути, вошел в лес. Узкая хорошо утоптанная тропинка несла его сквозь заросли ольхи и черемухи с набухшими почками. Зелень нежным ореолом плыла в теплом неподвижном воздухе. Стихи, начатые в поезде, не отлипали, и Антон стал сочинять продолжение уже в такт шагам. Затем тропинка чуть приподнялась в гору, к деревянному мостику над речкой Саминкой. Антон остановился, глянул вниз, увидел в бегущей прозрачной воде свое отражение, пригладил волосы, чтоб привести себя в порядок перед встречей с Машей. Потом поспешил сбежать с мостика – навстречу шли трое ребят.
– А где здесь дача Скачко Марии Ивановны? – спросил он.
Ребята указали на дощатый забор, которым было обнесено садовое товарищество.
– Вон в те ворота. Потом прямо, и седьмой дом слева. Да вы узнаете. С голубыми наличниками.
– Вот спасибо, пацаны.
Антон прошел в ворота и вскоре приблизился к даче, где проживала ОНА. Он остановился у одноэтажного деревянного домика с голубыми наличниками, взглянул на окна с белыми занавесками, но за ними ничего не увидел. Подошел к калитке, приоткрыл ее: собаки во дворе вроде бы нет. Однако войти во двор он все же не решился. Антон неторопливо и демонстративно прошел вдоль забора, присел на лавочку. Еще через секунду к нему выбежала встревоженная Маша в ситцевом голубом сарафане на лямках…
– Что случилось, Антон?! Вы книгу потеряли?! – испуганно спросила она. Это было первое, что пришло в голову, когда она увидела его здесь, на даче родителей. Маша забыла, что еще вчера по телефону сообщила ему о том, что едет сюда на выходные. – И потом, как вы меня нашли?
– Да нет, не волнуйтесь! Ничего не случилось. Просто ужасно захотелось вас увидеть! – успокоил ее Антон. – А дорогу местные ребята подсказали.
– Фу! Мне даже дурно стало! Увидела вас, и сразу все эти мысли…
– Извините, не хотел вас напугать! – Он вытащил из сумки немного помявшийся букетик первоцветов и протянул Маше. – Вот, это вам. – Та просияла.
– Какая прелесть! Спасибо, Антон! Но зачем же было тащиться пешком в такую даль?! Ведь тут от нас автобус ходит, прямо до метро «Щелковская». Мне даже жалко вас!
– Вот уж напрасно! И жалеть меня, честное слово, не стоит! Прекрасно прогулялся. И вообще, я так рад… – Он и в самом деле весь словно светился от счастья.
– Тогда заходите в дом, мы вас с мамой покормим, она как раз щавелевый супчик сварила!
– Я не голоден! Пойдемте лучше погуляем! Погода просто чудо!
Маша улыбнулась.
– Как раз об этом подумала! Только одной идти не хотелось! – улыбнувшись ему, проговорила она.
Мать Маши смотрела на них из окна.
– Подождете меня? Я цветы поставлю и вернусь! – загоревшись, попросила она. Антон кивнул. Маша убежала. Антон с восхищением смотрел ей вслед.
Беркутов зашел в свой кабинет, снял плащ. Зазвонил телефон. Он вздрогнул, но звонок тут же оборвался – трубку взяла Люся, секретарша. Беркутов выглянул в приемную, Люся говорила по телефону.
– Здравствуйте!.. Ну что вы, я вас сразу узнала!.. – Люся заулыбалась, взглянула на Беркутова, давая понять, что звонят ему, но тот замахал рукой.
– Меня ни для кого нет! – бросил он. Секретарша немного растерялась. Но он шепотом добавил: – Переключите на Зою!
– Вы знаете, Георгия Константиновича в данный момент нет на месте, но я вас переключу на его заместителя, Зою Сергеевну!..
Беркутов закрыл дверь. Прошел к креслу. На столе лежал альбом Босха. Он открыл его, взглянул на одну из репродукций «Ада» и долго не мог оторвать от нее глаз. Вошла Зоя. Он закрыл альбом. Зоя подошла к нему, положила конверт на стол.
– Это вам билеты в театр! В директорскую ложу! Ушаков еще утром их передал. Ну, что там Николай Иваныч? Выпустят Верочку? Я вчера деток ее навещала, отвезла посылочку с продуктами, сидят тихие, грустные. Хоть и не знают всей правды, но, видно, догадываются! У меня даже сердце защемило!
Беркутов грустно покачал головой:
– Особых новостей пока нет. Старшинов говорит, что подключены все силы. Я так понял, что сам Виктор Васильевич этим занимается… Будем надеяться, что, как говорится, пронесет! – Он вздохнул.
