– Ни с кем меня не соединяйте! – бросил Беркутов Люсе.
Они вошли в кабинет.
Продуктовый «ЗИЛ» стоял во дворе. Рука шофера, облаченная в черную перчатку с обрезанными пальцами, включила приемник, чуть усилила звук, и оттуда послышались приглушенные голоса.
– Николай Иваныч попросил меня заехать к вам! – послышался мурлыкающий голос Костикова. – В целях, так сказать… Разве я мог отказаться?!
Повисла пауза.
– Тем более что мне всегда приятно лишний раз вас увидеть, Георгий Константиныч! – мурлыкая, продолжил Костиков. – А запахи ваших хранилищ кружат мою голову!
– Может быть, чайку, рюмку коньяка, бутербродик? – предложил Костикову Беркутов.
– Нет, спасибо, надо ехать! Мерси боку, я из Баку! «Зачем вы, девушки, красивых любите? Непостоянная у них любовь!» Чао, мистер Джорч! – пропел он.
Послышались шаги, хлопнула дверь. Та же рука в черной перчатке выключила приемник.
Беркутов и Костиков, переговариваясь, стояли у черной «Волги», но о чем они разговаривали, сидящему в кабине продуктового «ЗИЛа» не было слышно. Рука в черной перчатке нервно крутила туда-сюда ручку приемника, но из динамика доносился лишь глухой шип. Стоя у черной «Волги», Костиков поправил галстук Беркутова и, слушая его, утвердительно кивал головой.
– Передайте Николаю Ивановичу: я готов передать весь энзэ, – чуть приглушив голос, проговорил Беркутов. – А то как-то неспокойно на душе стало. Передашь?
– Еще как передам! Мы с Николаем Ивановичем обязательно это обсудим, – заулыбался он. – Спокойней, Георгий Константинович! Наше дело правое, мы победим!
– Я спокоен.
– Вот это уже другой разговор! – обрадовался Костиков. – Я слышу слова не мальчика, а мужа!
Они пожали друг другу руки. Костиков сел в «Волгу», а Беркутов спешным шагом заторопился обратно в гастроном.
5
Зоя Сергеевна обедала в ресторане, когда туда вошел Скачко. Он сразу заметил ее. И хоть свободных столиков было немало, он все же подошел к ней, вежливо поклонился.
– У вас свободно? Разрешите присесть?
– Да, но…
Она взглянула на свободные столики, которых рядом было немало, как бы указывая, что есть в зале и другие места.
– Вы извините, что набиваюсь к вам, но так быстрее можно увидеть официантку. Это уже проверено. Да и меню ждать не надо: оно уже на столе!
Он улыбнулся, взял со столика меню, сел напротив Зои и стал изучать перечень блюд. Платонова пожала плечами, не возражая. Она, не спеша, уже ела куриный суп с лапшой.
– Сам не люблю назойливых персон, но и обедать в одиночестве тоже не люблю, – признался он.
Однако Зоя Сергеевна в разговор не втягивалась, всем своим видом показывая, что против Скачко ничего не имеет, но и вести разговоры с ним не намерена.
– Выбор, прямо сказать, небогатый! Лапша, антрекот и компот! – вздохнул он, пролистав двухстраничное меню. – Лапша, надеюсь, съедобная?
– Куриную лапшу, по-моему, вообще трудно испортить! – усмехнулась Зоя.
Их взгляды невольно встретились, и Скачко взглянул на нее столь нежно и откровенно, что Зоя неожиданно смутилась, не донеся до рта ложки. И он понял: первая атака достигла своей цели. И это лишь прибавило ему азарта.
Костя с ревизором КРУ, а это был Афанасьев, тот самый инспектор, который в 1959 году арестовал таксиста Беркутова, только заматеревший, раздавшийся вширь, вошли в первый гастроном и направились к колбасному отделу. Просмотрев все сорта колбас, лежавших на витрине, Афанасьев подошел к кассе.
– Мне, пожалуйста, двести граммов докторской колбасы! – попросил он.
Кассирша выбила чек. Афанасьев оплатил его. Взял чек и вернулся к колбасному отделу. Костя не без иронии наблюдал за действиями ревизора. Тот протянул продавщице чек.
– Двести граммов докторской! – попросил он.
Продавщица взяла чек, наколола его на иглу, к другим чекам, одним ловким движением отрезала кружок колбасы, бросила на весы, успев подстелить лист белой бумаги. Стрелка качнулась, приблизилась к делению «200», продавщица, не дав стрелке зафиксировать свое положение, схватила колбасу с весов, завернула в бумагу и передала ревизору. Тот взял покупку, предъявил продавщице удостоверение.
– Сотрудник контрольно-ревизионного управления Министерства торговли Виталий Афанасьев! Контрольная закупка! Прошу назвать мне вашу фамилию?
Продавщица похолодела.
– Лариса Журавлева… – еле слышно произнесла она, понимая, что попалась.
Афанасьев вежливо улыбнулся.
– А теперь, Лариса, пройдемте с нами к контрольным весам и взвесим эту колбасу снова, – ласково проговорил он.
Журавлева оглянулась, кивнула подруге из кондитерского отдела, вышла из-за прилавка и в сопровождении ревизора двинулась к контрольным весам. Никто из покупателей на их действия не обратил внимания. В колбасный отдел стала образовываться очередь. Афанасьев в сопровождении Кости Листова и Журавлевой подошел к весам. Проверил их на точность, чуть подкрутил одну из ножек весов, чтобы стрелка точно совпала с нулевым знаком, осторожно положил на весы купленный кусок колбасы. Стрелка дрогнула, задвигалась и стойко замерла на отметке 195 граммов. Афанасьев утвердительно кивнул головой, с гордостью взглянул на журналиста.
– Что и требовалось доказать, товарищ Листов! – торжествующе выговорил Афанасьев, взглянув на Костю. – Надеюсь, вам хорошо видно: недовес пять граммов! Это, конечно, немного. Но за день набегают килограммы, а за месяц – тонны! И это один продавец. А в первом гастрономе их двадцать! Хорошо продуманная система!
Афанасьев взглянул на Журавлеву и усмехнулся. Та с помертвевшим лицом стояла рядом.
Лида ворвалась в кабинет мужа и остановилась. Напротив Беркутова сидела длинноногая какой-то даже нереальной красоты женщина, лучшая манекенщица московского Дома моды. У Лиды даже перехватило дыхание. Георгий Константинович удивленно взглянул на жену.
– Что случилось, Лидия Санна? Извините, но я сейчас занят! – улыбнувшись, проговорил он
– Ревизоры в зале! – сдерживая волнение, объявила она.
Улыбка хоть и погасла на губах Беркутова, но он достойно принял это сообщение.
– Замечательно! Передай нашим товарищам: пусть спокойно работают. Если ревизоры захотят побеседовать со мной, то я смогу их принять чуть попозже. А сейчас дай нам договорить!
– Ваша милая просительница подождет, а мне необходимо срочно посоветоваться с вами, товарищ директор, по ряду других вопросов. Зайдите, пожалуйста, в мой кабинет! – грозно объявила мужу Лида и, высоко подняв голову, вышла из директорского кабинета.
Беркутов недовольно хмыкнул, взглянул на манекенщицу, которая также удивилась столь грозному тону разговора. Беркутов ласково улыбнулся ей.
