– Что тут непонятного? Ты мне деньги давал? Давал! Подыскать недорогую машину просил? Просил! Ну вот я тебе и подыскал! Пробег всего ничего, сорок тысяч километров, машина крепкая, на ходу, еще лет семь без ремонта пробегает. Бери, и благодарить не надо! Тем более что у тебя и права есть.
Антон с удивлением посмотрел на «Жигули». Ширшов бросил ему ключ зажигания. Антон поймал его.
Подружка с восторгом посмотрела на «Жигули».
– Слушай, клевая машина! – обрадовалась она. – Ты мне не говорил, что «Жигули» покупать собираешься!
– Вот пока тебе доверенность! – Ширшов вручил Антону документ. – На неделе оформим купчую через магазин. У матросов есть вопросы?
Антон молчал, не зная, что ответить.
– Можешь прокатиться с подружкой, сам увидишь, что машинка почти новая! Ну, без обид?
Он улыбнулся, протянул Антону руку. Тот не сразу, но все же пожал ее.
– Будь здоров, не кашляй!
Ширшов подмигнул Антону и ушел. Антон недоуменно взглянул на подружку.
– Ты что-нибудь поняла?
– Я поняла, что ты «Жигули» приобрел. Почти новые!
Антон вздохнул:
– И что с ними делать?
Таня пожала плечами:
– Если это твоя машина, то никто нам не запрещает прокатиться на ней с ветерком!
И Таня, весело хмыкнув, села в «Жигули» и захлопнула дверцу. Антон помедлил, сел на место водителя, завел машину, и «жигуленок» рванул с места.
По телевизору под траурную музыку транслировалась церемония похорон Леонида Ильича Брежнева. Звук был уменьшен до предела, еле слышен. На трибуне Мавзолея стояли члены Политбюро во главе с Андроповым. На его рукаве все могли видеть траурную повязку, что негласно означало одно: председатель похорон и становится новым Генсеком. Андропов зачитал правительственное сообщение о смерти Генерального секретаря. Началась церемония захоронения Брежнева у Кремлевской стены. Гроб медленно спускали на веревках в могилу, но шел дождь, гроб вдруг сорвался и упал в яму. Раздался глухой стук. Старшинов, смотревший похороны в своем кабинете, поморщился.
– Вот идиоты! Гроб удержать не смогли! Вот и вся кремлевская команда у них такая же!
Он сидел за столом без пиджака, в черных подтяжках, обернулся к Зое, которая вместе с ним смотрела по телевизору похороны Брежнева, покачал головой.
– Леня умер, а вместе с ним похерены и наши надежды! – вздохнув, обронил он и утер сбежавшую слезу.
Зоя это заметила.
– Вы думаете, Андропов нас в порошок сотрет?
– Я не думаю, я знаю, Зоенька! Во всяком случае, дни нашей команды сочтены. И с нами он церемониться не будет! Я следующий на очереди, вот увидишь!
– Типун вам на язык, как говорила моя бабушка, – возмутилась Зоя Сергеевна.
– Передай Лиде мои симпатии, но я бессилен помочь Жоре. Думаю, как и Виктор Васильевич. Тут Рыбинец вершит свои разборки, и кто посмеет сунуться в его дела?
Старшинов нахмурился, развел руками. Зоя кивнула. Но со стула не поднялась.
– А что нам-то делать? – спросила она.
– Сухари сушить, – без тени юмора ответил он.
– Пока побудешь исполняющей обязанности. Я, конечно, попробую провести твою кандидатуру через горком, но боюсь, не утвердят. Ты была первым замом Георгия, его имя теперь осквернено, так что…
– Я и не рвусь в директорское кресло!
– Меня сейчас волнует одно: если они арестовали Георгия, то у них есть на него железный компромат! – он сложил гармошкой кожу на лбу. – Жора из крепких ребят, у них на поводу не пойдет! Кто же нас тогда предал, сударыня ты моя?
Он взглянул на Зою. Она покраснела, нервно пожала плечами.
– Я не знаю!
– Вот и я тоже! – мрачным тоном произнес он. – Жора мне говорил, что Анилина ничего не знала о наших делах?! Тогда кто, если знала одна ты?
Он в упор взглянул на Зою, нервно забарабанив пальцами по столу. Зоя от страха не могла сдвинуться с места. Холодок пробежал по спине.
– Лишь одно не дает мне поверить в твое предательство: все говорили, да я и сам наблюдал, как ты уже много лет была влюблена в Жору, а любимого человека не сдают. Ведь так?
Зоя кивнула.
– Но кто тогда, кто?! – мучаясь, пробормотал Старшинов, однако Зоя молчала. – Думай, Зоенька, это очень важно!
И он шумно вздохнул.
Гарумов сидел в камере для допросов, попивая из своего термоса чаек с Беркутовым и ведя с ним тихую беседу.
– Сегодня похороны Брежнева. Вместо него уже выбрали Андропова. Новости грустные. Одна надежда: обычно генсеки, как и любые правители, начинают с амнистий и помилований, это известная традиция. Андропов ее нарушать не будет. Но и тут нам с тобой ничего не светит. Ты, можно сказать, личный враг Генсека.
Беркутов помрачнел. Гарумов вытащил из кармана карамельку, протянул ее Беркутову. Тот взял.
– Но ведь это означает, что у нас вообще нет никаких шансов? – проговорил Беркутов.
– Ну, так нельзя говорить! Шансы на спасение всегда есть! – улыбнулся Гарумов.
– Какие у меня шансы? – спросил Беркутов.
– Во-первых, Андропов очень болен. Врачи ему и двух лет не дают! Во-вторых, за взятку больше пяти лет никогда не давали. Причем ее еще доказать надо, а я так понимаю, что у Скачко серьезных доказательств пока нет. И пока все твое дело политическое! Я думаю, вернется Гришин, и у меня есть надежда, что два тяжеловеса сумеют договориться. Андропов, круша торговую мафию, хотел ослабить позиции Гришина и захватить власть. Ему это удалось. После этого ты ему стал неинтересен. Но посмотрим!.. Меня беспокоит другое, – Гарумов глотнул чаю. – У Скачко есть какой-то важный козырь. Кто-то из твоих сдал тебя по полной! Так, по крайней мере, полковник меня уверяет. Он даже хочет устроить очную ставку между вами. Кто это, как думаешь? Кто мог тебя сдать среди твоего ближайшего окружения?
Беркутов задумался, пожал плечами.
– Среди ближайшего окружения? – Георгий Константинович недоуменно хмыкнул, развел руками. – Послушай, а этот Скачко не берет нас на испуг? Не блефует?
– Он не блефует, я его знаю! Они еще арестовали твоего первого зама по кадрам, тот что-то знает?
Беркутов отрицательно покачал головой.
– Но есть только один человек, который знает очень многое, если не все. Это мой заместитель Зоя Сергеевна Платонова. Она была ближайшей моей помощницей. Но она всегда была верна мне! Я даже знаю, она была влюблена в меня, – еле слышно выговорил он.
Гарумов кивнул. Они помолчали.
– У тебя обычные просьбы есть? Одеяло чтоб выдали, книги какие-нибудь?
– Я бы хотел, чтоб мне вернули Евангелие! Всем преступникам во всем мире разрешают иметь в камере церковные книги. Или в СССР это запрещенные книги?
