На жену Пашкова я взглянула внимательнее, чем на всех прочих. За особенного психолога я себя не держала, однако сообразила, что пашковекая супружница - дама твердая и волевая. С характером. В пользу этой версии говорил уже тот факт, что она приходилась ровесницей своему перспективному мужу, а не двадцатилетней вертихвосткой, на каких любят жениться преуспевающие баловни судьбы, к коим, несомненно, относился Пашков. Значит, она прошла с ним по жизни, что называется, рука об руку, так сказать, стояла у истоков его побед и не имела никакого желания уступать это место кому-либо еще.
- Вот мы и познакомились, - торжественно заключил Пашков-- Официальная часть окончена, можно переходить к текущим проблемам. - Он по-прежнему обращался исключительно ко мне. - Вы будете входить в курс дела по ходу работы. Вениамин вам поможет...
- Я могу задать вам вопрос?
На гладком, холеном лице Снежаны Пашковой отразилось удивление, а может, мне так только показалось.
- Если вы насчет условий, то они весьма выгодные, - отреагировал Пашков и повернулся к Веньке:
- Разве условия еще не обсуждались?
- Все будет нормально, - заверил шефа Венька.
- Меня интересует другое, - возразила я. - Почему вы остановили свой выбор на моей персоне?
- Прежде всего, мне вас настоятельно рекомендовали, - Пашков снова покосился на Веньку, - как одного из самых толковых журналистов в области. Кроме того, с самого начала было ясно, что нам нужен именно местный журналист, хорошо знающий региональную прессу, свободно ориентирующийся в тематике локального характера.
Он говорил удивительно гладко, без повторений и всяких там слов-паразитов типа "ну", "м-м-м" и "гм-гм", коими я лично грешу напропалую. Так что у меня даже возникло почти непреодолимое желание оглянуться, дабы проверить, уж не стоит ли за моей спиной кто-нибудь из "штабистов", например спичрайтер, с плакатом, на котором крупными буквами запечатлен вышеозначенный "спич". Как "толковый журналист", я хорошо знаю про такие штучки, успешно практикуемые на телевидении, и, когда диктор бойко излагает последние новости, преданно глядя в камеру, скорее всего это свидетельствует не о его поразительной памяти, а о том, что где-то на уровне камеры и находится специальная "шпаргалка" на тот случай, если он вдруг запнется.
Ладно, будем считать, что я удовлетворена его ответом, поскольку нормальной человеческой логике он не противоречит. Вот если бы вдруг самому Пашкову вздумалось меня спросить, а почему, собственно, я приняла его предложение, я бы так красиво не выкрутилась. Вряд ли мне удалось бы складно наврать про близость его демократических идеалов моим, учитывая, что с какими бы то ни было идеалами у меня постоянная напряженка. Не признаюсь же я ему, что выбрала для себя амплуа лазутчицы во вражеском стане и цель моей разведывательной деятельности - выяснить, имел ли он отношение к исчезновению Наташи Русаковой.
Пашков подвел итог в свойственной ему манере истинного демократа:
- Если вопросы исчерпаны, прошу всех за стол.
И сделал приглашающий жест рукой, не менее отточенный, чем его речи.
"Штабисты" не мешкая заняли места за длинным полированным столом, причем, доложу я вам, не как-нибудь, а, что называется, "согласно купленным билетам", то бишь в четком соответствии с заведенной у них иерархией. По левую руку от Пашкова устроился Венька, по правую желчный аналитик, за аналитиком спичрайтер. Белокурый Викинг - начальник охраны - шел рядом с Венькой. Что касается меня, то мне был оставлен стул между спичрайтером и имиджмейкером, не без специального умысла, как я полагаю. Таким образом мне сразу отводилось подобающее место в "команде", не последнее, надо сказать. Жена будущего губернатора (при условии, что в стартовавшем избирательном забеге он придет первым) к нашей компании не присоединилась, скромно пристроившись в кресле неподалеку от двери, однако вязания из сумки не достала, как бы показывая всем своим видом, что находиться в стороне и быть посторонней совсем не одно и то же.
Первым слово было предоставлено аналитику, который, откашлявшись, степенно и рассудительно выложил свои соображения относительно перспективы Пашкова занять губернаторское кресло. По его словам, вероятность такого благоприятного исхода была весьма высока:
- ..Анализ результатов социологического опроса показывает, что общественное мнение будет на нашей стороне. Рейтинг нынешнего губернатора очень низок, возможно, он даже во второй тур не пройдет, если, конечно, вообще возникнет необходимость во втором туре. Но окончательно сбрасывать Крутоярова со счетов все-таки преждевременно. Как бы там ни было, а сегодня в его руках сосредоточены реальные рычаги власти...
Ну и так далее, в том же духе он довольно долго оперировал своими занудными околонаучными выкладками, пока Пашков не перебил его, обратившись к Веньке:
- А какие последние новости из избиркома? Исполненный значительности, Венька раздул щеки:
- Пока все то же: кроме вас, официально зарегистрированы только два кандидата, Крутояров и Рябоконь. фамилия Рябоконь была мне хорошо знакома директор самого большого в городе рынка и, поговаривают, имеет надежную криминальную "крышу", так что на него не капает. Года два назад я даже брала у него интервью, и, помнится, уже тогда он держал себя арабским шейхом, а теперь, выходит, решил податься в губернаторы. Ничего не скажешь, отменная подбиралась компания: партократ со стажем Крутояров, весь из себя либерал и демократ западного толка на комсомольской подкладке Пашков и маргинал Рябоконь.
- А за этим Рябоконем такие деньги стоят... - загадочно молвил Венька, остальные молча переглянулись. Уточнять, какие именно деньги стоят за директором большого рынка, смысла не имело. Меня, правда, несколько беспокоили капиталы, подпирающие Пашкова, поскольку я здорово сомневалась, что они намного чище рябоконевских, но не затем я забралась в этот гадюшник, чтобы с ходу обнаруживать свой скептический настрой. И вообще на всю их мышиную возню мне глубоко наплевать, меня интересует другое, совсем другое... Мне важно выяснить, почему газетная вырезка с фотографией комсомольского лидера Пашкова оказалась у моей бесследно пропавшей пятнадцать лет назад подруги.
А Венька с кривой усмешкой выдал очередную сводку с предвыборного фронта:
- Похоже, еще один кандидат намечается, сильно независимый. Сегодня подписные листы принес.
"Штабисты" задержали дыхание, а Венька заглянул в свою записную книжку:
- Некто Алексей Каблуков, тридцати семи лет, по профессии, как сам заявил, свободный художник. Ну, от этого точно стоит ждать художеств, потому что у него, по-моему, с крышей не все в порядке. С крышей в смысле головы.
Чем дальше, тем веселей, отметила я про себя, поскольку Каблукова я тоже знала как облупленного. Это был бессменный нештатный автор всех городских газет, жуткий графоман и зануда, к тому же исполненный пафоса. Свои бессмысленные статейки он подписывал псевдонимом Г. Правдин, и их даже время от времени, в основном когда редакционные портфели тотально пустели, печатали, предварительно нещадно отредактировав, а редактировать Каблукова - считай, написать заново. Однажды я тоже была вынуждена поставить его писанину в номер, так это было что-то! Обнаружив свой "шедевр" в газете в изрядно сокращенном и подлатанном виде, Г. Правдин долго разбирался с редактором "Вечерки", в которой я тогда работала, на предмет правомочности моей журналистской правки. С тех пор я зареклась иметь дело с Каблуковым. Что ж, если местный избирком все-таки зарегистрирует пламенного графомана в качестве кандидата на должность губернатора, компанию он точно не испортит.
