- Неужели эта сволочь Пашков вывернется? Неужели вывернется? После всего! Нет доказательств? А Майя? Ведь не просто так она плеснула в него кислотой? И Потом, потом... Я думаю, то приключение с Богаевской было у него не единственным, я, я.., я в собственных руках держала одну фотографию, на которой он запечатлен с бабенкой на коленях!
Капитонов тяжело вздохнул и распорядился:
- Закройте дверь - дует. Я подчинилась.
- А теперь будем разговаривать дальше, - многозначительно объявил он, но, учтите, это будет очень приватный разговор, о котором вы постараетесь забыть так скоро, как только возможно. Вы уже вся внимание?
- Вся, - насторожилась я.
- Ну тогда мотайте на ус. Похождения Пашкова в его бытность молодежным вожаком в нашем замечательном городе хорошо известны. И не только мне, но и тем людям, которые очень хотели бы его видеть на должности губернатора.
- Вы имеете в виду тот "серьезный капитал", который за ним стоит? ввернула я.
- Я же вам велел слушать, - напомнил мне Капитонов, - слушать. Мне всегда казалось, что умение слушать всегда отличает профессионального журналиста от какого-нибудь выскочки-дилетанта.
Я безропотно проглотила очередной "комплимент", только губы поджала.
- Ну тогда слушайте дальше. Так вот, люди, проталкивающие Пашкова к заветному креслу, давно закрыли глаза на его давние грешки. Я даже догадываюсь почему. Может, им не нужен кристально чистенький протеже, всегда лучше иметь такого, которого есть чем шантажнуть. Так что я вам очень не советую заниматься моральным обликом Пашкова, пусть он вас не заботит. И вообще... Капитонов задумался. Похоже, он подбирал такие слова, которые значили бы как можно меньше. - Вам стоит держаться от всего этого подальше, потому что, уж поверьте мне, в таких делах очень трудно находиться над схваткой. Случается, что некоторые думают, будто ведут сольную партию, в то время как в действительности они всего лишь пляшут под чужую дудку.
Наверное, последнюю фразу он мне сказал не из бескорыстной любви к афоризмам, но я оставила ее без комментария. У меня было что еще сказать ему, хоть он и хотел, чтобы я только слушала.
- Хорошо, - выдала я свой последний козырь, - а как же тогда некая Надя, которая сначала бегала с фотографией пьяного Пашкова с девочкой на коленях, а потом повесилась?
Капитонов совсем не удивился моей осведомленности, только заметил будничным тоном:
- Про все-то вы знаете, как я посмотрю. Я потрясен.
- Зато меня поражает ваше спокойствие, - отпарировала я и толкнула дверцу. В этот раз я уже не собиралась возвращаться.
- Не забудьте о нашем договоре, - бросил мне вслед Капитонов.
- Что вы, что вы, как можно, - буркнула я и направилась к подъезду, вспоминая на ходу, что так и не зашла в аптеку, чтобы купить себе что-нибудь от простуды.
Пришлось мне лечиться традиционными методами. Благо в кухонном шкафу обнаружилась банка изрядно засахарившегося меда. Выпив литра полтора чая с этим самым медом, я укуталась в одеяло и рухнула на диван. Примерно через десять минут одеяло уже можно было выжимать, да и меня с ним заодно. Зато температура упала чуть ли не до отрицательных значений. По крайней мере, когда я коснулась согретой под одеялом рукой собственного лба, он мне показался холодным, как гранитное надгробие. А потом меня стала охватывать дрема, которую нарушил противный требовательный звонок.
Вставать мне совершенно не хотелось, но я вспомнила, что Капитонов почему-то не исключал вероятности появления у меня Елены Богаевской, хотя я плохо себе это представляла. Звонили, правда, не в дверь, а по телефону. Ладно, будем считать, что она решила предупредить меня о своем визите. Чертыхаясь и ругая саму себя за то, что не догадалась перетащить телефон поближе к дивану, я, как была в одеяле, поплелась в прихожую.
- Ну, где тебя носило весь день? - выдала мне трубка, едва я успела поднести ее к уху. Ледовский!
- Разве я под домашним арестом? - огрызнулась я и посмотрелась в висящее на стене зеркало. Удивительное дело, лихорадка прибавила мне красок, по крайней мере, такого румянца у меня сроду не было.
- Я же за тебя волнуюсь, - обиделся Ледовский.
- И напрасно.
- А что это у тебя голос такой странный? Надо же, какой внимательный!
- Горло болит немного, - призналась я, переминаясь с ноги на ногу. Стоять босиком на прохладном полу было даже приятно, но не очень полезно.
- Чем ты там лечишься? - продолжал проявлять подозрительное беспокойство Ледовский.
- Глубоким сном, но мне все время мешают.
- Извини, - сказал Ледовский и пообещал:
- Завтра я к тебе заскочу.
Я положила трубку на рычаг и вернулась на диван. На этот раз сон ко мне не торопился, и я волей-неволей вернулась к тому, вокруг чего непрестанно крутились мои мысли, а еще к недавнему разговору с Капитоновым, а разговор этот был в высшей степени странным. Особенно эта непонятная фразочка... Как же он сказал, дай Бог память?.. А, "некоторые думают, что ведут сольную партию, а сами пляшут под чужую дудку". Нет, кажется, он сказал чуть-чуть позамысловатее, но по крайней мере за смысл я ручаюсь. Гм-гм, на что, интересно, он намекал? Ох, не люблю я такие скользкие выраженьица!
Глава 27
Ледовский и в самом деле явился, едва рассвело. И не один, а вместе со своим водителем, притащившим большую картонную коробку, которую он, скромно потупившись, оставил в прихожей и тут же удалился.
- Это что? - спросила я, несколько опешив.
- Это все необходимое для того, чтобы ты не умерла с голоду, - пояснил Ледовский.
Я присела на корточки и заглянула в коробку: она была набита продуктами под завязку, а сверху лежали апельсины и здоровый ананас.
- Ешь ананасы, рябчиков жуй... - глупо хмыкнула я, не зная, как отнестись к подобным проявлениям почти отеческой заботы к моей собственной персоне.
- Рябчиков там нет, - поправил меня Ледовский и, подхватив коробку, отнес ее на кухню.
Я, все еще пребывающая в некоторой прострации, проследовала за ним и меланхолично наблюдала, как он выгружает из коробки щедрые дары супермаркета и раскладывает их по пустым полкам моего холодильника.
- А это съешь сейчас. - Он оставил на столе две пластиковые упаковки - в таких упаковках в дорогих магазинах продают салаты чуть ли не на вес золота и стаканчик йогурта.
Я опустилась на табурет и задумчиво посмотрела на все это невиданное изобилие, в смысле невиданное в стенах моей кухни. И не по той причине, что я не могла заработать себе на хлеб насущный, а в связи с общей безалаберностью моего жизненного уклада.
- Ну что сидишь, давай работай челюстями, - подбодрил меня Ледовский. - А то ведь скоро совсем на нет сойдешь.
