Бен освободил кочергу из моих скрюченных пальцев и попытался подавить улыбку.
– Дура! – сказал он. Почему-то это ругательство прозвучало у него как комплимент, но я не позволила себе поддаться на столь грубую лесть.
– Не настолько дурра, чтобы связать свою жизнь с тобой! Честно говоря, ты не в моё вкусе, и, когда я похудею, у меня наверняка будет из кого выбирать. Например, местный священник – красивый, умный, обаятельный. Впрочем, я не тороплюсь.
– Лично мне он показался слишком уж приторным, – добродушная улыбка сбежала с лица Бена, он аккуратно поставил кочергу на место. – Но ты вольна распоряжаться своей жизнью. Я рад, что мы так откровенны друг с другом. Видишь ли, в Лондоне у меня есть девушка…
– Как это мило, – беззаботно прощебетала я. – Родители договорились о свадьбе, когда их младенцы ещё вопили в колыбели? А твоя подружка не станет возражать, что ты будешь жить здесь со мной?
– Ни в коем случае! Сьюзен очень покладиста.
– Иначе и быть не могло. Разумеется, ей вся эта история как нельзя кстати. При некоторой удаче она получит из моих рук солидное приданое.
– Сьюзи… Сьюзен не меркантильна. Она тебе понравится. Но как местные жители посмотрят на молодую пару, обитающую под одной крышей без благословения церкви? Твой священник вряд ли отнесётся к этому с одобрением.
– Бен, ты меня удивляешь. Неужели ты боишься, что люди из местного комитета блюстителей чистоты нравов надерут тебе уши в сельской пивной? Если стоит выбор между тем, чтобы жить под пятой у тётушки Сибил, и обвинением в греховной связи, я выбираю последнее. Успокойся, мой благородный Ланселот, никто не станет всерьёз подозревать во мне роковую женщину.
– Этот тот редкий случай, – раздражённо проворчал Бен, – когда ты себя недооцениваешь. Ты же сама только что призналась, что имеешь виды на беднягу викария.
– Верно, но я не собираюсь выставлять эти самые виды напоказ до тех пор, пока не похудею до состояния собственной тени. К тому времени ты напишешь свой шедевр, мы продадим дом и по-братски поделим добычу.
– Спасибо за одолжение! Но, милая моя Элли, ты упускаешь из виду одно условие, которое способно разрушить все твои хитроумные построения. Надо найти клад, – Бен вновь заходил по комнате. Глаза под сдвинутыми чёрными бровями горели подобно сине-зелёным аквамаринам. – Если бы старик Мерлин играл по правилам, он бы снабдил нас подсказками, ведущими к разгадке.
– Как ты себе это представляешь? – осведомилась я глумливо. – В виде стишков, написанных невидимыми чернилами на пергаменте цвета слоновой кости?
– В этом было бы куда больше смысла, чем рыться в пыльных углах. Мы можем потратить месяцы, простукивая все перегородки и доски пола в надежде услышать глухой звук. Или разбирая старинные бюро, серванты и буфетики в поисках потайного ящичка.
Я понимала, что он имеет в виду. Возможно, однако, мы недооценивали дядюшку Мерлина. Чутьё подсказывало мне, что покойный выложил ещё не все сюрпризы.
– Ладно, не падай духом, – к моему удивлению Бен протянул руку и легонько коснулся моего лица, к сожалению, слишком дружеским жестом. – Я знаю, что выгляжу пораженцем, но должен сказать, раз уж мне приходится участвовать в этой глупой игре, то я предпочитаю делать это с тобой, чем с кем-нибудь ещё. Вместе мы сможем выработать какой-нибудь блестящий план.
Расстались мы с Беном закадычными друзьями, договорившись, что утром отправимся в Лондон, улаживать дела. Мне требовалось всего лишь передать в дар Армии Спасения свою мебель и сообщить начальнику, чтобы он повесил на двери объявление «Требуется помощница». Мысленно распростившись со своей прежней жизнью, я валялась на уже знакомой двуспальной кровати и размышляла о Бене и его подружке Сьюзен. Я с надеждой спрашивала себя: а друг эта самая Сьюзен всего лишь миф, вымысел, призванный сыграть роль воображаемой дуэньи? Всё допустимо, но у столь привлекательного субъекта, как Бентли Хаскелл, не может не быть пассии. Впрочем, если даже подружка существует, будет ли он хранить ей верность на протяжении шести месяцев? Вряд ли он найдём с кем здесь поразвлечься, поскольку все будут считать его моим женихом, а поиски сокровища, как я надеялась, не оставят времени для увеселительных наездов в Лондон.
Я погрузилась в сон, и мне приснился мой новый облик.
«Вы видели её? – пел хор оживших яблок в тесте. – Боже, бедняжка стала такой худой! Тощей и костлявой! Это ей совсем не к лицу! Чулки обвисли на коленях. Посмотрели бы вы на неё, когда она была крепко сбитой женщиной. Какое у неё было прелестное пухлое личико!»
Так бы и спала всю жизнь, чтобы вечно видеть этот чудесный сон. Но оконная щеколда считала иначе: в ту самую минуту, когда хоровод жареных гусей начал причитать по поводу моих запавших щёк и лебединой шеи, эта интриганка отскочила, и порыв ветра распахнул окно. Усилием воли выбравшись из чудесного сна, я протопала через комнату и раздвинула шторы. Стояла безлунная ночь. Когда я потянулась к щеколде, темноту внезапно прорезала узкая полоска света. Должно быть, это проснулся в своём домике старик-садовник. Наверное, решил спуститься на первый этаж, чтобы приготовить себе омлет. Весьма разумная мысль. Нащупав халат, я порадовалась, что сегодня не придётся заворачиваться в покрывало, завязала пояс там, где у прочих людей находится талия, и вышла на лестничную площадку. По крайней мере, на этот раза я не столкнусь в кладовке с дядюшкой Мерлином. Надо будет как можно быстрее избавиться от этого лифта. Пальцы заскользили по гладкой поверхности перил; эту чудесную лестницу надо починить и непременно сохранить. Неужели дядя Мерлин руководит мною из могилы, в точности зная, на что будут направлены мои профессиональные навыки? Мистер Брегг ведь намеренно подчеркнул, что в течение шести месяцев в нашем распоряжении будут значительные средства. И даже после скромного ремонта дом существенно повысится в цене. А сейчас, когда в нём царят грязь и запустение, на него не позарятся и бродяги.
Кухня выглядела ещё хуже, чем в прошлый раз. Не найдя в себе силы заглянуть туда накануне вечером, я избежала встречи с грязью, отправив Бена готовить к ужину сандвичи. Ладно, завтра перед отъездом нагрею воды и засучу рукава. А сейчас я не чувствовала себя готовой наброситься на эти авгиевы конюшни. Я отыскала коробочку с печением и заварила крепкий чай. Молоко прокисло, поэтому пришлось обойтись без него. Оставалось только удивляться, что дядюшка Мерлин не умер от дизентерии задолго до того, как его доконала пневмония. Тётушка Сибил – это нечто! Последствия столь недвусмысленного неодобрения, пусть и не высказанного вслух, не замедлили сказаться. Будто желая оправдаться, тётушка Сибил в буквальном смысле материализовалась на пороге кухни. Я услышала позади себя шаги и повернулась на стуле как раз в то самое мгновение, когда открылась дверь, ведущая в сад.
– Тётя Сибил! – изумлённо воскликнула я. – Почему вы бродите по саду среди ночи?
Пару секунд она ошеломлённо похлопывала дрожащей рукой по волосам, кое-где сохранившим память от общения с бигуди.
