Помимо Джилл, у меня никогда не было подруги. Но с Доркас всё обстояло иначе. Решение оставить её не имело никакого отношения к рекомендациям и прочей ерунда. Дело не только в том, что Доркас с первой же минуты принялась помогать мне, не жалея себя, но и в том, что под внешне грубоватой оболочкой скрывалась душа, столь же ранимая, как и у меня. А её речь и манеры мне были просто приятны. Я не сомневалась – мы прекрасно уживёмся под одной крышей.
Доркас извлекла из сумки огромный конверт, в котором лежала отпечатанная на трёх страницах рекомендация, и объяснила, что по профессии она преподаватель физкультуры. До недавнего времени работала в академии Мириам – привилегированном интернате для девочек, расположенном на побережье в пятнадцати милях отсюда. Прежняя директриса недавно вышла на пенсию, и её место заняла мрачная молодая особа, которая вознамерилась увеличить часы на преподавание греческого за счёт физкультуры.
– Форменное безумие! Бедные девочки и так проводят всё время в четырёх стенах. Это же губительно сказывается на здоровье! Неделю назад я с ней окончательно разругалась и решила уволиться. Впрочем, у меня есть кое-какие сбережения, чтобы протянуть некоторое время. Расстались мы, правда, вполне дружески, даже пожали друг другу руки, но работать с ней я больше не желаю. Это не приведёт ни к чему, кроме постоянных ссор.
– Она дала вам блестящую рекомендацию.
– Боюсь, не стоит придавать этим бумажкам слишком большое значение. Эта женщина и знала-то меня всего четыре недели, правда, в моём деле имелась не одна благодарность. Там в конверте есть ещё имена и адреса банкира и священника. Они охотно поделятся своими сведениями обо мне.
– Не сомневаюсь, – улыбнулась я. – Пусть мужчины сколько угодно подшучивают над женской интуицией, но я вас беру. Разумеется, если вы ещё желаете остаться, поглядев на состояние дома.
Доркас очень походила на добрую лошадь, расплывшуюся в улыбке.
– Никогда не пасовала перед трудностями. Есть только единственное затруднение – не могу обещать, что останусь навсегда. Наверняка скоро начну скучать по хоккейному полю. Но пока есть самая тяжёлая работа, я вас не оставлю. Вас устроит, если я побуду до сентября?
– Вполне. Потом и мы, возможно, исчезнем отсюда, – и я поведала Доркас о завещании дядюшки Мерлина.
Когда я завершила рассказ, Доркас хлопнула себя по колену и энергично качнулась на стуле.
– Замечательно! Всегда обожала искать клады. А ваш мистер Хаскелл прав. Где-то должны иметься подсказки. Вы не находили сложенные листки на каминной полке или где-нибудь ещё?
– Нет, но у меня и времени не было искать. Вчера мы заглянули в комнату дяди Мерлина, но внимательно её не осмотрели. Может, поищем там завтра?
– Отлично! Мужчины любят всё прятать. Я об этом наслышана. Мама всегда говорила, что дедушка…
– Да?
– Не важно. Не хочу распространятся о людях, которых никогда не видала. Пусть этим занимаются старые девы, которым делать нечего.
– А я как же? Я ведь только что докучала вам описанием своих родственников.
– Это совсем другое дело. Надо же знать, кто есть кто, если я застану их крадущимися по дому во мраке ночи. Вы уж меня простите, но никто из них мне не понравился, за исключением, возможно, этого мальчика Фредди, да и тот, наверное, уже в армии. Помяните моё слово, остальные могут устроить любые подлости. Но не беспокойтесь: вдвоём мы раскроем какие угодно заговоры и не позволим лишить вас законного наследства.
– Ну как, дамы, пришли к согласию? – Бен ногой распахнул дверь, держа в руках поднос со скудной пищей. – Отлично! – он оглядел наши довольные лица. – Прошу прощения, но печенья у нас нет, – он разлил кофе и передал чашки. – Должен с прискорбием сообщить, что самом скором времени нас посетит Его Величество Голод. Тебе-то, Элли, с твоими видами на истощение это очень кстати, но мой бедный желудок вот-вот прирастёт к позвоночнику.
– Жалуйся, жалуйся! Разве я виновата, что утренняя поездка по магазинам сорвалась?
Бен выразительно пожал плечами.
– По моему разумению, золотая медаль за вождение тебе не светит. Я видел, как ты на полной скорости пронеслась по подъездной дорожке, гравий так и летел из-под колёс.
– Ну ответьте мне, почему всегда так?! – я со стуком поставила чашку, расплескав половину содержимого. – С мужчинами происходят несчастные случаи, а женщины, видите ли, совершают ошибки?
Запустив пальцы в свою курчавую шевелюру, Бен процедил свистящим шёпотом:
– Я всего лишь хотел сказать, что ты наехала на гвоздь или осколок стекла…
– А я хочу сказать, – Доркас примирительно вскинула руку, – что мы с Элли немедленно отправимся в деревню и всё купим. Зачем ссориться? Вам надо немного отдохнуть, и, видит Бог, через часок вы снова станете добрыми друзьями.
– Никогда! – я с грохотом собрала чашки на поднос. – Доркас, вы были со мной откровенны, и, поскольку вам придётся отныне терпеть наше общество, думаю, будет справедливо, если я скажу правду. Мы с Беном Хаскеллом обручены только на словах. Пойдёмте, я доскажу эту душераздирающую историю в машине.
– Вот это здорово! Ни за что не захотела бы пропустить такое! Жизнь в этом доме обещает быть куда более интригующей, чем ничья после первого тайма.
– Дамы, можете не торопиться с возвращением, – Бен подхватил поднос и с церемонным поклоном отступил в сторону, пропуская нас вперёд. – Мы с Фиппсом вымоем посуду. А вы развлекайтесь.
– Это мысль! – Доркас дружески хлопнула его по спине, одёрнула кофту и последовала за мной в холл. – И чего вы жалуетесь? – с недоумением спросила она. – Отличный парень, не надо слишком уж на него наседать. Со временем он пообтешется.
– Этого-то я и боюсь, – я проверила, на месте ли список необходимых покупок. – Если он изменится в лучшую сторону, то расстаться с ним будет всё равно что с собакой, которая наконец-то перестала гадить где попало.
– Тяжёлый случай! Но не отчаивайтесь! – Доркас и на мне испробовала своё дружеское похлопывание, после чего добавила: – Не хотелось бы вас затруднять, но, может, мы захватим мой чемодан и остальной скарб? Оставила их на станции…
Я согласно кивнула, и наш драндулет с рёвом выбрался за ворота.
* * *
Деревушка Аппер-Биддингтон-Марш являет собой переплетение узеньких улочек, окаймлённых крытыми соломой домиками, будто сошедшими с открыток. К каждому домику примыкает огороженный каменной стеной сад. На Рыночную улицу можно было попасть через полуобвалившуюся арку времён Римской империи. Если не считать современных средств передвижения, выглядела улица так же, как и двести лет назад, и заканчивалась крошечной площадью, над которой возвышалась башня с часами. Одержимые любопытством, мы остановили машину на подступах к площади, вооружились корзинками и ступили на мостовую.
