— У тебя встревоженный вид.
Поняв, что разговора не избежать, он решился и поглядел на
нее в упор Невысокая, худенькая, немолодая женщина, хрупкая на вид.
Маленькая, гладко зачесанная головка. Подчеркнуто скромное
платье, но именно платье, никаких халатов она не носит даже рано утром.
Когда мать занята на кухне, она надевает передничек, который
всегда гармонирует с полотенчиками и прихваточными рукавичками. Таких ансамблей
у нее нашито великое множество.
Кухня, да и вся квартира блестит чистотой, мать сама себя
называет идеальной хозяйкой.
— Скажи, мама, — голос его был тих, но
тверд, — каким образом Марина с Лялькой уехали во Францию?
Он был готов к метаморфозе, происшедшей с ее лицом, но все
равно невольно поежился. При упоминании имени его бывшей жены глаза у матери
сузились, голова стала от этого казаться еще меньше, а шея — тоньше.
— Опять эта женщина, — прошелестела мать голосом,
больше похожим на шипение, — что она хочет на этот раз?
— На этот раз хочет не она, а я. — Евгений повысил
голос. — Я хочу знать, зачем ты воспользовалась моим паспортом и оформила
Ляльке разрешение на поездку, если я был категорически против?
— С чего ты это взял? — заговорила мать таким
фальшивым голосом, что Евгений тотчас уверился в своей правоте.
Но мать уже взяла себя в руки и решила идти, ва-банк.
— Да, я это сделала! И не жалела ни минуты, иначе эта
женщина никогда не ушла бы из твоей жизни! Ты сам никогда не разрубил бы этот
гордиев узел! Она сама хотела уехать и просила меня помочь! И теперь всем
хорошо: ей там, во Франции, с новым мужем, а нам здесь, без нее.
— А Лялька… — начал было он, но махнул рукой и отвлекся
на другое:
— Но как, скажи, ты смогла это сделать? Ведь нотариусы
разговаривают только с владельцем паспорта…
— Это мое дело. — Мать сжала губы и посмотрела на
сына таким взглядом, что он отшатнулся.
— Но это незаконно!
— Я ненавижу эту женщину и ее ребенка! — закричала
мать и пошла на него неотвратимо, как морская волна. — Я сделаю все, чтобы
ты выбросил их из головы!
— Но ведь это мой ребенок… — сказал он, но мать не
отреагировала. Он хорошо знал эту ее привычку не слышать того, что она не
хотела слышать.
— Я сам пойду в консульство и выясню, где находится мой
ребенок! — пригрозил он.
— Ты этого не сделаешь! — вскричала мать. —
Иначе ты меня больше никогда не увидишь!
Она оттолкнула его и бросилась в свою комнату, а там рывком
выдвинула ящик серванта, где в безукоризненном порядке стояли баночки с
бесчисленными кремами и притираниями, а также лежали коробочки с лекарствами.
Разбросав лекарства, она дрожащими руками рвала упаковки. Евгений подоспел как
раз вовремя, чтобы вырвать лекарства у нее из рук до того, как она успела
сунуть их в рот.
— Перестань, мама, ну перестань! — заученно
бормотал он. — Ну хорошо, я никуда не пойду.
Пускай все останется как есть, только скажи мне честно: от
них не было никаких писем? Марина не писала, что ей там плохо, что она хотела
бы вернуться, что Ляльке нужна моя помощь?
— О чем ты говоришь? Разумеется, не было.
— Поклянись моим здоровьем!
— Клянусь! — твердо ответила мать, и сын поверил,
что она говорит правду.
Далее последовало обычное в таких случаях примирение, в
процессе которого мать поняла, с чего, собственно, разгорелся весь сыр-бор.
Искусно перемежая свои вопросы ласковыми словами и
воспоминаниями о Женечкином детстве, она выяснила, что ее сына отыскала сестра
его бывшей жены, очень решительно настроенная молодая женщина, весьма
привлекательная к тому же. Она была настолько убедительна, что сумела передать
ему свои сомнения по поводу отъезда сестры. Какие-то у нее есть не то чтобы
доказательства, но легкие опасения насчет того, что там, во Франции, у сестры с
ребенком не все в порядке. Во всяком случае, она не остановится на полпути и не
оставит Евгения в покое. С его ли помощью или самостоятельно, но она твердо
решила выяснить местонахождение своих родственников и связаться с ними.
Мать попросила принести ей чай и откинулась на подушки,
утомленно прикрыв глаза, а сама напряженно размышляла. Нельзя допустить, чтобы
в их жизни снова появилась эта женщина. Но вполне может случиться, что она
вернется. Не получилось с тремя предыдущими мужьями, не получится и с
четвертым. Но — нет, этого не будет никогда!
Все матери, за редким исключением, любят своих сыновей, но
все без исключения свекрови терпеть не могут своих невесток. Умные матери
стараются заранее готовить себя к тому, что в один прекрасный вечер сын
переступит порог их квартиры, ведя за руку смущенную (нахальную, упирающуюся,
жующую резинку, скромно потупившую глазки, топающую каблуками и размахивающую
руками как солдат, безвкусно одетую, разговаривающую неприлично громким
голосом, пришепетывающую от волнения или заикающуюся от страха) — в общем, свою
любимую девушку и скажет: «Познакомься, мама, это Таня (Оля, Ира, Алена, Кристина)…»
И мать посмотрит в глаза девчонке, и сердце ее забьется
неровно — три коротких удара, три длинных и еще три коротких, — и в ударах
этих, кроме сигнала sos, мать услышит, что пришла она — Та Самая, Которая
Отберет У Нее Сына.
Умная мать найдет в себе силы смириться и уйдет в сторону,
чтобы не потерять сына окончательно. Но голосу разума редко удается
восторжествовать над материнским инстинктом.
Потому что как ни уговаривай себя, что не ты первая, не ты
последняя, что сына всегда растят не для себя, а для другой женщины, и что если
не будет у сына жены, так и у нее, матери, никогда не будет внуков — но
представить, что сокровище — самый умный и самый красивый ребенок в мире, в
которого ты вложила всю нежность и любовь, — никогда больше не будет
принадлежать тебе, — выше человеческих сил.
Со временем эта боль притупляется, особенно, если сын с
невесткой живут дружно, и внуки скрашивают бабушкино существование.
Можно даже испытывать к невестке благодарность за внуков и
хвалить за рациональное ведение домашнего хозяйства, но ни о какой любви,
разумеется, не может быть и речи.
Светлана Федоровна всегда считала себя женщиной очень
разумной. Во всяком случае, она никогда не хитрила и не лукавила сама с собой.
Она очень любила своего сына, заботилась о его воспитании и образовании, но
никогда, даже в мыслях, не допускала, что он может ее покинуть. Он принадлежит
только ей, и ни одна женщина, не важно кто она будет — топ-модель, бизнес-леди,
чемпионка мира по прыжкам на батуте или лауреат Нобелевской премии в области
математики, — не сможет отобрать у нее сына. Поэтому ни к чему убеждать
себя, что именно эта очередная претендентка на Женечкину руку ему не подходит,
потому что она вульгарна; не умеет себя вести за столом; говорит визгливым голосом;
много читает, следовательно, будет кичиться своей образованностью и наставлять
мужа при посторонних; мало читает, следовательно, ему стыдно будет появиться с
ней в приличной интеллектуальной компании; много работает, следовательно, хочет
сделать карьеру, а дома разведет ужей по углам и никогда не будет у него
приличного обеда; вообще не работает, следовательно, сядет мужу на шею и уморит
его непосильным трудом; и так далее…
