— Тушите пожар! — на прощание сказала она. —
С моей стороны все будет в порядке. — И повесила трубку.
* * *
Рита встала рано, переделала домашние дела и стала ждать
звонка от Евгения. Когда по радио пропикало двенадцать часов, она рассердилась.
В консульство они сегодня не попадут — туда нужно идти с утра. Какой
необязательный человек, ведь обещал же! Она набрала его рабочий номер телефона.
Там ответили, что Евгений Витальевич сегодня на работу не вышел, а по какой
причине — они не знают, он еще не звонил. По домашнему номеру трубку никто не
снимал. Рита вздохнула и уселась на кухне делать маникюр.
Мысли текли безрадостные. Время идет, а она проводит его
бесполезно. То небольшое количество денег, что она привезла с собой, скоро
кончится. И что тогда делать? Возвращаться к себе в город и упасть в ноги
Валерию? Очень не хочется, здесь, вдали от него, Рита поняла, до чего же она
устала от их отношений. Да и как знать, возможно, ее место уже занято? А может,
искать работу здесь? Работы она не боится, тетя Люба приучила ее к труду, так
что рано или поздно найдется что-нибудь подходящее. Но сначала нужно все же
выяснить насчет Маринки, Рита привыкла доводить любое дело до конца.
Она снова набрала рабочий номер телефона Евгения. Ответили,
что он взял несколько дней за свой счет, — тяжело заболела мать.
Вот тебе и на! Какое совпадение! Что-то подсказывало Рите,
что Маринкина бывшая свекровь заболела неспроста.
Дома у них теперь было плотно занято. Рита тщательно
накрасилась, оделась для выхода из дому и перед уходом еще раз набрала номер.
Ответил женский голос.
— Могу я попросить Евгения Витальевича? — строго
спросила Рита.
— А кто его спрашивает? — не менее строго спросила
трубка.
Для тяжело больной женщины, каковой являлась, по мнению
сослуживцев Евгения, его мамаша, голос был весьма бодр.
— Это с работы, — буркнула Рита.
— Его нет дома, — нелюбезно ответили на том конце
провода, — и будет поздно.
Обе одновременно положили трубки на рычаг и поняли, что обе
врут. Рита сообразила, что мамаша Евгения держит своего сына дома и
притворилась больной, чтобы он не ушел и не встретился с ней, Ритой, а Светлана
Федоровна ни минуты не сомневалась, что звонит та самая настырная сестра бывшей
невестки.
Рита аккуратно переписала себе в блокнот адрес из телефонной
книжки и вышла из дому, не забыв поставить квартиру на сигнализацию.
Так просто они от нее не отделаются!
Она нажала на звонок и держала его долго-долго, но за дверью
квартиры Евгения и его мамаши стояла загробная тишина. Не может быть, чтобы они
слиняли из дому так быстро.
Рита позвонила еще несколько раз и постучала в дверь
кулаком. Железная дверь ответила негодующим гулом, но в глубине квартиры
по-прежнему было тихо.
Зато какое-то движение послышалось у соседей. Щелкнул замок
— не то его открывали, не то запирались покрепче. Рита шагнула к соседской
двери и нажала на звонок.
— Чего надо? — немедленно послышался из-за двери
старушечий голос.
— Извините, пожалуйста, вы не знаете, скоро ли будет
кто-нибудь из Барковских? — прокричала Рита.
За дверью опять завозились с замками, потом дверь
приоткрылась на цепочку, и Рита, как и ожидала, увидела старушенцию.
Бабуля была маленькая и сухонькая, на голове ее бойко
топорщился седой хохолок, а глаза глядели зорко и подозрительно. Рита поймала
себя на том, что внешность бабули ей очень хорошо знакома. Но, с другой
стороны, она точно знала, что видит бабку впервые.
— А тебе они зачем, Барковские-то? —
поинтересовалась бабуся.
— Я их дальняя родственница, из провинции.
— Так Женю я недавно видела, он в магазин пошел, а
сама-то болеет, видно, так и дверь не откроет…
В голосе соседки слышалось явное неодобрение, и Рита
приободрилась.
Лифт шел вверх, бабуля повернула голову, и снова Риту
пронзило ощущение чего-то очень знакомого. Лифт открылся на их этаже и выпустил
навьюченного продуктами Евгения. Он поднял глаза и увидел Риту.
«Картина называется Не ждали»!" — злорадно подумала
она.
— Женечка, — затараторила она
быстро-быстро, — а я по телефону звонила, никто не отвечает. Тогда я такси
взяла — ужас как у вас дорого — и приехала. Хорошо, что адрес не забыла…
Евгений молчал, уставившись на Риту, как на афишу коза. Не
переставая болтать, Рита краем глаза взглянула на соседку. Та смотрела на них
очень строго, и Рита вдруг поняла, где раньше видела это лицо, — бабуля
была удивительно похожа на полководца Суворова! Если надеть на нее мундир с
регалиями и звездами, то получится просто копия портрета из школьного учебника
истории — генералиссимус Александр Васильевич Суворов.
— Хотела уходить, хорошо, что соседка меня обнадежила
насчет твоего прихода…
— Спасибо, Александра Васильевна, — обреченно
пробормотал Евгений, открыл дверь своим ключом и пропустил Риту вперед.
— Женя, кто там пришел? — раздался из глубины
квартиры хорошо поставленный голос, в котором звучали интонации заученной
фальшивой доброжелательности, с которой тетки — работники загсов — говорят
новобрачным: «Объявляю вас мужем и женой».
Дверь комнаты открылась шире, и на ее пороге появилась
невысокая худощавая женщина неопределенно-пенсионного возраста с гладко
уложенными темными волосами на маленькой, как у змеи, головке и с намертво
поджатыми губами прирожденной свекрови.
— Светлана Федоровна? — осведомилась Рита. —
Впрочем, кому здесь еще быть… А я — Маргарита, Маринина сестра.
Вся показная доброжелательность моментально слетела с лица
хозяйки, и она стала похожа на разъяренную кобру.
— Евгений! — возопила Светлана Федоровна. —
Что здесь делает эта женщина?
— Не волнуйся, мама, — Евгений шагнул к
матери, — тебе нельзя волноваться, тебе может стать хуже.
— Мне уже не может быть хуже! Если ко мне в дом
врываются падшие женщины, чтобы обделывать у меня на глазах свои грязные
делишки…
— Что?! — Рита мгновенно разъярилась и тоже
«включила» голос на полную мощность. — Это вы говорите о грязных делишках?
Что вы называете «грязными делишками»? Я просто хочу знать, куда вы дели мою
сестру и вашу, между прочим, единственную внучку?
— Я не желаю ничего слышать о этой женщине! —
прошипела мамаша, отступив перед Ритиным молодым напором, и, повернувшись к сыну,
простонала:
— Евгений! Огради меня…
— Мама, мама, не волнуйся, — проблеял сын и
посмотрел на Риту умоляющим взором:
— Я прошу вас, уйдите, мама болеет, ей плохо…
