В дверях стоял очень противный и толстый парень с длинными
сальными волосами и маленькими глазками, лишенными всякого выражения.
— Ты кто? — спросил длинноволосый, окинув Риту с
ног до головы липким и наглым взглядом. — Я думал, это Ленка с пойлом
вернулась.
— А ты кто? — агрессивно передразнила Рита
незнакомца, решительно шагнув внутрь квартиры и втащив за собой проклятые
неподъемные сумки. — И где Сережа?
— Сомик, с кем это ты здесь любезничаешь? — Из
мутной полутьмы выплыла девица с рыжими распущенными волосами, одетая только в
ковбойскую рубаху с чужого плеча, и по, висла на черноволосом. — Это еще
что за мымра притащилась?
— Где Сережа?! — рявкнула Рита, постаравшись
одновременно обжечь рыжую взглядом и вместе с тем показать, что она ее вовсе не
замечает.
Это трудное сочетание, почти удалось ей.
Отпихнув слегка растерявшуюся парочку плечом, она прорвалась
внутрь вражеской территории, где табачный дым, оглушительный рев акустической
системы, пары алкоголя и еще чего-то незнакомого, но невыразимо отталкивающего
создавали явно опасную для жизни комбинацию. В комнате было достаточно людно.
Большинство присутствующих возлежало на ковре либо в
полубессознательном, либо в совершенно бессознательном состоянии. Те, кто еще
был в состоянии передвигаться, курили какую-то сладковато пахнущую дрянь, чтобы
поскорее догнать своих более торопливых друзей, или, разбившись на парочки,
стремились к блаженству другой дорогой.
«Ну и бардак», — подумала Рита, она не любила
употреблять непристойные слова, но в данном случае просто констатировала факт.
И тут же она жутко разозлилась.
— А ну валите все отсюда к чертовой матери сию же
секунду! — заорала Рита таким голосом, каким, должно быть, капитаны
пиратских кораблей усмиряли взбунтовавшийся экипаж.
Откуда взялся у скромной девушки такой выдающийся голос,
осталось тайной для окружающих. Возможно, кто-нибудь из ее предков лет
четыреста назад командовал-таки пиратским бригом.
— Чтобы через пять минут духу вашего здесь не было!
Сергей, скотина, ты где?
«Пиратский» голос пронял всех. Зашевелились даже те, кого
невнимательный патологоанатом вполне мог посчитать безвременно усопшими.
Откуда-то из дальнего угла выбрался Сережка, бледный и трясущийся, и уставился
на Риту очумелым взором.
— Маргарита, это ты, что ли? — спросил он наконец,
не веря своим глазам. — Ты откуда взялась? Ты что, приехала, что ли?
— Ах ты, какой догадливый, — саркастически
произнесла Рита, осматривая своего единственного племянничка презрительно и
сурово. — Ты что же, милый, хочешь сказать, что не получил моей
телеграммы? Впрочем, это теперь все равно. Вытряхивай отсюда всю эту кодлу.
Малина закрывается на санобработку.
— Сергушечка, — запищала с ковра какая-то сильно и
нехорошо пьяная девица — с виду младшего школьного возраста, — Сергунчик,
это что за шлюха? Она что — к тебе клинья бьет? Так я ей сейчас глазенки-то
выцарапаю!
— Тетка это моя, — объяснил Сергей хамским от
стеснения тоном. — Вы это, ребята, правда, валите отсюда… Уж она не
отстанет…
— А ты кто такой, чтобы здесь командовать? —
зарычал коротко стриженный блондин с сине-красными татуировками на обнаженных
предплечьях.
— Это его хата, — пояснил блондину кто-то из
массовки.
— Ну и что? — Аргумент для блондина был
недостаточно веским.
Маргарита вспомнила пару случаев из своей небогатой
событиями провинциальной жизни, применила воспоминания на практике — и
непонятливый блондин с воплем вылетел в коридор.
— Уберите от меня эту бешеную суку! — закричал он
оттуда, обретя дар членораздельной речи.
Видимо, блондин обладал в компании значительным авторитетом
— во всяком случае повторять приглашение не пришлось, и через десять минут все
общество покинуло квартиру, подобрав даже тех, кто не мог передвигаться
самостоятельно.
— Ну и зараза же ты! — с пьяным пафосом воскликнул
Сергей, наблюдая поспешное отступление своих друзей. — Ну ты стерва! Моя
квартира — кого хочу, того приглашаю. А ты тут никто! Будешь еще свои порядки
заводить!
Рита ловко, как кошка хватает своих котят, ухватила щуплого
племянника за шкирку, проволокла его, невзирая на сопротивление, в ванную
комнату и сунула головой под струю холодной воды. Ей хотелось утопить его после
всего пережитого, но она решила оставить это удовольствие на потом. Вытащила
голову орущего Сережки из раковины и обмотала махровым полотенцем.
— Стерва! — завопил Сергей с новой силой, обретя
дар речи. — Садистка!
— Повторяешься, милый, — спокойно ответила
Рита. — И прекрати работать на публику, гости твои уже ушли, —
добавила она, вооружилась веником и начала планомерную уборку трехкомнатного
свинарника.
Через два часа в квартире был относительный порядок.
Сергей сидел за столом, несколько протрезвевший и несколько
присмиревший, пил свежезаваренный чай с замечательным провинциальным
крыжовенным вареньем (еще тетя Люба его варила) и разговаривал уже не так
злобно, как вначале.
— Это что, часто у тебя такие.., вечеринки? —
поинтересовалась Рита, наливая себе вторую чашку.
— А тебе-то что? — вяло огрызнулся Сергей. —
Ты что, воспитывать меня вздумала?
Приехала тут на мою голову, тоже мне воспитательница. Ты
сама-то ненамного меня старше… Ну пришли ребята, посидели, музыку послушали…
— Музыку? Музыка — это ничего, это даже хорошо. А как
насчет травки? Ты что, уже пристрастился к этой дряни?
— Да отвяжись ты! — Сергей шарахнул кулаком по
столу, расплескав свою чашку.
Рита чашку держала в руке и потому не пострадала.
— Отвяжись ты! Ну попробовал разик, от этого еще
наркоманом не делаются.
— Все так говорят, — Рита смотрела на племянника
сочувственно и недоверчиво. — Как бы поздно не было. Ладно, завтра
поговорим, иди спать, ты сейчас все равно не человек.
Он удалился с ворчанием в свою комнату, а Рита тяжело
вздохнула и обвела взглядом гору грязной посуды.
* * *
Рита плохо спала эту ночь. Она вообще плохо засыпала на
новом месте — будь то в поезде или в гостиничном номере. Хоть и устала безумно
— сначала от дороги, потом от уборки, все равно проворочалась несколько часов.
Диван, на котором, надо полагать, раньше спала Лялька, был взрослому человеку
явно маловат. Чистого пододеяльника Рита не нашла — в ванной были просто
неприличные завалы грязного белья, — пришлось использовать простыню, и
теперь одеяло сомнительной чистоты противно кололо подбородок, когда простыня
сбивалась. К тому же перед закрытыми глазами все еще стояла грязная посуда —
все то количество, которое Рита успела перемыть за полночи.
