— Постой, ты ждешь кого-нибудь? — встревоженно
спросила Маргарита, но в трубке уже раздавались короткие гудки.
Она сама удивилась своему беспокойству: ну мало ли кто мог
прийти к Татьяне? Ведь не ночью, а утром. Что может с ней случиться?
Но Рите не давала покоя странная история, рассказанная вчера
Татьяной. Ведь она звонила в агентство, и именно оттуда пришел подозрительный
Сергей Сергеевич Сидоров, чтобы взять деньги. Ясно, что он задумал
мошенничество, даже не слишком осторожная Татьяна это сразу поняла. Что же это
за агентство, в котором работают жулики?
Прошло пять минут, десять, Татьяна не звонила. Тогда Рита
сама набрала ее номер. Длинные гудки раздавались один за другим, но трубку
никто не снимал. Куда она подевалась?
Срочно куда-то ушла? Вчера она бормотала про какое-то
собеседование по поводу работы. Но она завтракала, причем наверняка в своем
затрапезном халате. Чтобы собраться и уйти из дому, даже если поторопиться,
бросить завтрак и забыть про Риту, такой женщине, как Татьяна, понадобится
очень много времени. Это у работающей женщины все рассчитано по минутам, Рита
знает по себе. Десять минут — душ, десять минут — завтрак (чашка растворимого
кофе и бутерброд), пятнадцать минут на макияж, а за оставшиеся пять минут нужно
одеться и запереть квартиру. Рита умудрялась собраться на работу за сорок
минут. Но такое не для Татьяны, это достигается долгой тренировкой.
Рита волновалась и ругала себя за это. Хорошо бы с
кем-нибудь посоветоваться. Но кто может посоветовать что-то дельное, кроме
Антона? А его нет. И потом, не может же она, как маленькая девочка, бежать к
нему с рассказом о какой-то незнакомой Татьяне, которая не отвечает на
телефонные звонки. Для того, чтобы он хоть что-то понял, нужно рассказывать ему
и про невставленный зуб, и про незаживший ожог, предъявлять фотографии и
последнее Маринкино письмо…
В конце концов, еще раз набрав номер Татьяны, Риты махнула
рукой на все разумные соображения и поехала к ней домой. Ну в крайнем случае
«поцелует» дверной замок и вернется обратно.
Однако нервы были на пределе, так что пришлось взять
частника — сил не было тащиться на метро.
Через десять минут она уже поднималась по лестнице к нужной
квартире. Одним духом взбежав на четвертый этаж, Рита нажала кнопку звонка.
Никто на звонок не вышел, да и сам звонок звучал так, как звучит он только в
пустой квартире. Казалось бы, что меняется в отсутствие хозяев? Но звук становится
совсем другим.
Ну и что теперь делать? Если Татьяна не подходила к
телефону, то к дверям она тоже не подойдет. И какого, спрашивается, черта Рита
неслась сюда? С тех пор как приехала в Петербург, у нее явно расшатались нервы
и с головой плохо… Очевидно, так влияет на провинциалов большой город.
Подумав так, Рита злобно пнула дверь ногой, и дверь послушно
приоткрылась. Удивленная и испуганная, Рита открыла дверь пошире и заглянула в
квартиру.
Внутри было пусто и тихо.., впрочем, не совсем тихо. Откуда-то
раздавался звук льющейся воды. Рита вошла в квартиру, прикрыла за собой дверь
и, опасливо озираясь по сторонам, пошла вперед. Она несколько раз окликнула
Татьяну, пока не сообразила, что это глупо — твердить полушепотом «Таня,
Таня…».
Безотчетный страх не позволял ей громко говорить, даже
каблуками она старалась не стучать, шла на цыпочках. Она заглянула в комнату,
там никого не было и царил относительный порядок. Рита двигалась в направлении
единственного звука. Как нетрудно было догадаться, шум льющейся воды доносился
из ванной. Рита взялась за ручку, но долго не могла решиться открыть дверь. Ей
было дико страшно.
«Нужно взять себя в руки и открыть дверь или бежать отсюда
немедленно», — мысленно сказала она и нажала на ручку.
Свет был включен. Вода из открытого крана лилась в раковину.
«Ну и что, Татьяна куда-то ушла и забыла закрыть воду…
Соседей не залило, скандала не будет…»
Рита закрутила краны и оглянулась в поисках полотенца, чтобы
вытереть руки. Сама ванна была задернута плотной клеенчатой занавеской, и эта
занавеска притягивала к себе Ритин взгляд, доводя ее до полуобморочного
состояния. Она уговаривала себя успокоиться, пытаясь дать всему обычные
объяснения: забыла, торопилась…
Так торопилась, что не выключила воду?
Так торопилась, что не закрыла входную дверь?
Маразм!
Рита резким движением отдернула занавеску. И едва не
закричала.
В ванне, до половины заполненной водой, лежала Татьяна. Ее
глаза, широко раскрытые, пустые, смотрели в потолок. Волосы расплылись в воде
темным облаком… Впрочем, то, чем была наполнена ванна, только с большой
натяжкой можно было назвать водой. Темно-розовая жидкость напоминала густо
разведенную марганцовку, но Рита не обольщалась: ванна была наполнена кровью
пополам с водой. Против воли Рита представила, как Татьяна лежит в ванне и
кровь понемногу вытекает из ее разрезанных вен…
Ой, не сходится! Неужели Татьяна могла перерезать себе вены,
как свихнувшаяся от неразделенной любви девчонка? И девчонки-то теперь редко
так делают, разве что наколются дерьмом каким-нибудь…
Конечно, у Татьяны сейчас был не самый лучший период в
жизни, но до края, по наблюдению Риты, явно не дошло. К тому же где-то, в
каких-то Торошковичах, ждет маму шустрый косоглазенький Маратик… Какая мать
оставит ребенка на произвол судьбы?
И в конце концов, еще сорок минут назад Татьяна спокойно
жевала бутерброд. Что такое могло случиться, что она взяла и перерезала себе
вены?
Рита прислушалась к себе. С ней-то самой что происходит?
Только что она в ужасе стояла перед этой чертовой занавеской и боялась ее
отдернуть, а теперь смотрит на труп женщины, с которой разговаривала вчера по
душам, и спокойно обдумывает вероятность ее самоубийства? Видимо, пережитый ею
только что страх включил какой-то защитный механизм психики, она «отбоялась»
заранее, и теперь страх спрятался куда-то в глубину ее сознания. Кроме того,
тихо пробираясь по пустой квартире на шум льющейся воды и стоя перед задернутой
занавеской, в глубине души она уже догадывалась, точнее, твердо знала, что она
там увидит.
Но тогда надо честно признаться самой себе: точно так же
твердо она знает, что Татьяна убита. Незачем пытаться лукавить с самой собой.
Рита наклонилась над мертвой женщиной.
Лицо Татьяны было очень бледно, но оно казалось скорее
растерянным и удивленным, чем испуганным.
«Ко мне кто-то пришел, — оказала она по
телефону, — звонят в дверь».
Рита попыталась предостеречь ее, спросила, ждала ли Татьяна
кого-нибудь, но та уже не слушала ее, повесив трубку, она пошла открывать дверь
— легкомысленная, самоуверенная, ожидающая от жизни мелких пакостей, но
убежденная, что ничего серьезного с ней не может случиться…
Она пошла открывать дверь и впустила в квартиру своего
убийцу.
