Серая машина («фольксваген», определила Ирка) отъехала от
тротуара. Ирка тронулась следом, стараясь не слишком приближаться, но вместе с
тем и не упускать «фольксваген» из виду.
— Чего ты хочешь? — спросила она Надежду, объехав
перегородивший дорогу автобус и едва избежав столкновения с белой
«тойотой». — Зачем ты их выслеживаешь?
— Я же тебе сказала — Рита пропала, и, я надеюсь, они
нас к ней приведут.
— Если ты так волнуешься, что она пропала, то можно
обратиться в полицию… — неуверенно проговорила Ирка.
Надежда молча обдумывала ситуацию. Возможно, Риту похитили
вчера в метро. Но, во-первых, так ли легко это было сделать среди бела дня на
виду у толпы? А во-вторых, Надежда ведь отлично поняла, что Рита многого не
договаривает, так что, возможно, у нее были причины скрыться. Возможно, она
ведет свое собственное расследование, и Надежда только напортит, если привлечет
внимание полиции к ее персоне. А может, у нее вообще паспорт фальшивый? Тогда и
Надежде в полиции мало не будет.. Иное дело — та дурочка Анна.
С ней все ясно, то есть ясно, что в ее истории есть подвох.
Так что, раз Рита не появилась утром, Надежда просто обязана проследить за
своей незадачливой соотечественницей, как бы чего не вышло.
— У тебя время есть? — спросила она подругу.
— Да есть, — Ирка пожала плечами, — муж уехал
на конгресс в Лион, вернется только к выходным… Но я надеюсь, мы с тобой не
будем все это время заниматься слежкой, а посмотрим Париж, Версаль, Фонтенбло…
— Я тоже на это надеюсь, — сдержанно ответила
Надежда, решив до поры до времени не говорить Ирке, что мосье Поль собирается
ехать на Лазурный берег.
Через полтора часа мучительного преследования по забитым
транспортом парижским улицам Ирка сказала:
— Надя, они выбираются из города! Мы что, поедем за
ними?
— Ну у тебя ведь есть время, — с фальшивой
искренностью воскликнула Надежда.
Ирка в очередной раз пожала плечами и вырулила на скоростное
многополосное шоссе, или, как его называют во Франции, авторут.
Она старалась ехать так, чтобы между Коко и серым
«фольксвагеном» все время была еще какая-нибудь машина, и это требовало
водительского мастерства. Надежда посмотрела на спидометр и увидела, что они
идут со скоростью сто сорок километров в час. От этой цифры у нее засосало под
ложечкой, и она вспомнила, что забыла позавтракать. Впрочем, скорость
совершенно не ощущалась: и машина, и дорога были отличные. Все вокруг ехали с
такой же скоростью, а иногда мимо как метеоры проносились какие-то темные или
серебристые автомобили, скорость которых Надежда боялась даже вообразить.
— Это кто? — спросила она при виде очередного
«метеора».
— Немцы, — лаконично ответила Ирка.
Помолчав немного, она добавила:
— Они на своих «мерседесах» и «ауди» считают
неприличным ездить ниже ста девяноста. Слушай, Надька, — Ира посмотрела на
подругу прокурорским взглядом, — у меня такое чувство, что ты знаешь
гораздо больше, чем мне сказала. Признавайся, куда они едут?
Только честно!
— За дорогой следи! — завопила Надежда. — У
тебя же скорость сто сорок!
— Спокойно, я не первый год за рулем. Ты мне зубы не
заговаривай!
— А сейчас-то мы куда едем?
— В южном направлении. Из крупных городов впереди будет
Лион.
— В общем.., ты только не волнуйся.., у меня есть
подозрения, что они едут на Лазурный берег.
— Ничего себе! — Ирка выпустила руль и воздела
руки к небу.
Надежда в ужасе вжалась в сиденье, ожидая, что машина
сорвется с дороги и разобьется в лепешку, но послушная Коко мчалась по шоссе
как на автопилоте.
Ирка взялась за руль и уставилась перед собой. Помолчав
минут пять, она наконец сказала:
— Вот тебе и Фонтенбло с Версалем. Ну ладно, хорошо
хоть, что мужа нет. Он бы мне устроил… Ну, Надька! — Она снова бросила
руль, приведя Надежду в шоковое состояние. — Надька, зараза! Ты могла меня
хотя бы предупредить? Я же ничего с собой не взяла… Это же все-таки Лазурный
берег!
— Я не была уверена… — виновато ответила
Надежда. — А если бы я тебе сказала, что нам, возможно, придется
преследовать их через всю Францию, ты бы согласилась? Только честно!
— Не знаю, — недовольно ответила Ирка. — Но
заправиться нам скоро придется. Машину тебе не перехитрить. — Голос ее
прозвучал мстительно.
— Насчет этого ты не беспокойся, — Надежда указала
рукой на серый «фольксваген», который сворачивал на боковую дорогу, —
насколько я знаю ребенка, который едет в той машине, он заставит их
останавливаться где только можно…
* * *
Рита проснулась оттого, что очень сильно затекло все тело. И
было отчего — руки и ноги у нее были связаны. Рита пыталась повернуться, но
тело ей не повиновалось. Первая мысль была закричать и позвать на помощь, но
из, пересохшего горла вырвался только жалкий хрип. Вторая мысль была более
разумной — помолчать и оглядеться, не привлекая ничьего внимания, и для начала
вспомнить, что же с ней произошло.
Итак, они с Надеждой Николаевной бежали в метро, стараясь
уйти от преследования.
Рита была озабочена только тем, чтобы не потерять Надежду.
Араб со сросшимися бровями остался далеко позади, но не успела Рита перевести
дух, как встречный молодой человек такого же мусульманского вида, с длинными
черными волосами, схватил ее за руку, другой рукой обнял, и Рита почувствовала
легкий укол в правый бок. Она не потеряла сознание и не забилась в конвульсиях,
она просто впала в ступор. Подоспел первый араб, оба подхватили Риту под руки и
увлекли в поезд. Рита осознавала, что ее похищают, но не могла ни кричать, ни
сопротивляться. Со стороны все выглядело достаточно обычно: два араба, а с ними
родственница или подруга — Рига ведь была все в том же восточном одеянии,
которое Надежда уговорила ее купить на бульваре Клиши. А что у молодой
мусульманки несколько заторможенные движения и остановившийся взгляд, а также
голова не покрыта — так на то и Франция, здесь законы шариата не соблюдаются…
К моменту, когда арабы выволокли Риту из метро и подвели к
небольшому фургончику, в каких перевозят овощи, она полностью отключилась.
Сейчас Рита прежде всего почувствовала легкую вибрацию
поверхности под собой, услышала шум мотора и поняла, что машина едет.
Она подтянула ноги и попыталась сесть, опираясь о стену.
Когда прошли тошнота и головокружение, Рита осознала, что сидит в маленьком
закутке, отгороженном штабелями ящиков.
Места было так мало, что лежащий человек мог находиться там
только скорчившись, как зародыш в утробе матери. От ящиков пахло сырой землей и
подгнившей капустой.
Ее похитили и везли теперь куда-то тайно.
