Крайне удивленная увиденным. Надежда молча дала бинокль
подруге, чтобы та тоже полюбовалась картинами счастливого детства.
— Что же это такое? — Надежда в полной
растерянности смотрела на раскинувшийся перед ней райский уголок. —
Выходит, все эти злодейства, весь это криминал творят для того, чтобы вывозить
из России детей в эти образцовые ясли и создавать им условия для гармонического
развития? Что-то, подруга, я в такую благотворительность не верю! Особенно,
если учесть все то, что рассказывала мне Рита про деятельность агентства в
России…
— А ты уверена, — с сомнением в голосе спросила
мадам Ларош, — что твоя молодая подруга говорила правду?
— Уверена! — отмахнулась Надежда. — Уж
настолько-то я в людях разбираюсь… И потом, дети — вот они, детям, может, и
создают здесь райские условия, но где же их матери? Согласись, что счастливое
замужество и семейная жизнь во Франции плохо согласуется с тем, что все дети
оказываются в этом чудо-"Артеке". Ребенок должен жить в семье, со
своей собственной матерью… Нет, Ирка, как хочешь, мы должны пробраться в этот
спортлагерь и увидеть все вблизи. Что-то мне это счастливое детство не внушает
доверия!
— Надя, но это же частное владение! Забираться туда
противозаконно!
Надежда посмотрела на законопослушную подругу с жалостью.
— И потом, ты ведь так и не придумала, как перебраться
через стену.
— Вот это уже более серьезный разговор, —
задумчиво ответила Надежда, наводя бинокль на дальний участок стены. —
Пойдем-ка туда, мне кажется, есть шанс проникнуть в этот Эдем.
Надежда бодро зашагала вдоль стены, Ирка, кряхтя и
прихрамывая на каблуках, потащилась следом.
Пройдя метров двести, подруги снова поднялись на холм, на
котором росла толстая корявая сосна. Одна из ветвей сосны перевесилась через
стену поместья.
— Ирка, — Надежда придирчиво оглядела
подругу, — признайся, сколько ты весишь?
— Ни за что не признаюсь, — поспешно ответила
та. — А что такое? Ты на себя-то посмотри! Ты гораздо толще!
— Да, мне тоже нужно худеть… Но дело не в этом. Ты
когда последний раз по деревьям лазала?
— Лет тридцать назад, — испуганно ответила
Ирка. — Надя, неужели ты хочешь… — При этих словах она в ужасе уставилась
на сосну.
— Вот именно! — Надежда была сурова, как билетный
контролер. — И нечего так пугаться! Очень удобная сосна, прямо
предназначена для того, чтобы перебраться через стену!
— Вот и полезай первая! — истерически вскрикнула
мадам Ларош.
— И полезу! — Надежда придала своему лицу
выражение покорительницы Эвереста и неожиданно ловко взобралась по узловатому
стволу до большой развилки. В этой развилке она уселась удобно, как за столиком
кафе.
— Ну а дальше? — язвительно крикнула снизу мадам
Ларош. — Или ты теперь там поселилась?
— Сейчас, только немножко передохну. — Надежда,
отдуваясь, озирала окрестности. — Теперь я понимаю, почему кошки так любят
лазать по деревьям. Отсюда такой замечательный вид! Ирка! Залезай сюда, я тебе
помогу!
Мадам Ларош тяжело вздохнула и полезла к подруге — чего не
сделаешь ради старой дружбы?
Надежда подала ей руку, и через несколько секунд они уже
вдвоем сидели в развилке сосны.
— Ну хоть здесь и удобно, а нужно двигаться
дальше, — обреченно протянула Надежда и поползла по толстой горизонтальной
ветке.
Кое-как перебравшись через стену, она зажмурилась и
спрыгнула на землю, аккуратно приземлившись в пышный куст олеандра.
Куст смягчил падение, и Надежда отделалась несколькими
царапинами. Минутой позже в этот же куст решительно спикировала мадам Ларош.
— Не оставлять же тебя, в беде! — гордо произнесла
она, выбираясь из зарослей и поправляя платье.
И в ту же секунду глаза ее округлились от удивления. Надежда
проследила за взглядом подруги.
На поляну, где они стояли, приводя себя в порядок, бесшумно
вышли человек десять белокурых подростков. Один из них навел на незадачливых
дам огромный черный револьвер и произнес короткую фразу по-французски. Надежда,
хоть языка и не знала, сообразила, что нужно поднять руки. Судя по тому, что
мадам Ларош сделала это, догадка ее была верной.
Подростки молча окружили женщин и повели их в сторону от
ограды.
— Доигрались! — вполголоса сказала Ирка.
Надежда исподтишка разглядывала своих конвоиров. На вид им
было лет по двенадцать-тринадцать, мальчиков и девочек поровну.
Очень загорелые, светловолосые, голубоглазые, красивые как
на подбор, мускулистые и спортивные, они были одеты в одинаковые шорты и
футболки с изображением скорпиона — такого же, как на воротах и над входом в
замок.
Между собой они изредка вполголоса переговаривались
по-французски.
— Ребята! — наудачу обратилась к ним Надежда
по-русски. — Куда вы нас ведете? Вы что — в войну играете? А по-русски вы
не понимаете?
Одна из девочек, шедшая рядом с Надеждой, сбилась с шага,
посмотрела на Надежду удивленно и растерянно и хотела что-то сказать, но рослый
мальчик прикрикнул на нее по-французски и оттеснил в сторону.
— Что он сказал? — шепотом спросила Надежда Ирку.
— Не вздумай говорить по-русски! Вот что он сказал.
— Значит, они по-русски понимают, — констатировала
Надежда.
На нее все происходящее производило странное впечатление —
их с Иркой конвоировали дети, молчаливая серьезность которых и взрослая
дисциплинированность, подтянутость и явно неигрушечное оружие в руках одного из
них по-настоящему пугали. Может быть, это игра, но игра какая-то отвратительная
и опасная.
Девочка, которая так болезненно отреагировала на русскую
речь, снова подошла ближе к Надежде. Она шла рядом, искоса поглядывая на
женщин, и порывалась что-то сказать.
Надежда улыбнулась ей и вполголоса проговорила:
— Тебе одиноко здесь? Ты вспоминаешь маму?
Девочка дернулась, как от удара, и заученно выкрикнула:
— Любовь к родителям — это слабость! Будущие хозяева
мира должны быть сильными!
Господин граф — наш отец.
Мальчик, который недавно одернул ее, снова что-то сказал
по-французски. Ирка перевела:
— Все правильно, но говорить по-русски нельзя, господин
граф будет недоволен.
— Бедная девочка! — громко сказала Надежда и
попыталась погладить ее по руке, но та отшатнулась, а ее хорошенькое личико
исказилось от противоречивых чувств.
Выбравшись из зарослей, женщины и их малолетние конвоиры
оказались перед домом.
Фонтан выбрасывал в небо искрящиеся струи воды,
распространяя вокруг прохладу и запах свежести.
