— Как поживаешь, приятель! Я всегда говорил, что Менденхолл — это прелесть! Не могу передать, как я ругаю мисс Мэри за то, что она решилась рискнуть своим чудесным домом. — Стукнув кулаком по этажерке, шериф Том успел поймать ее, прежде чем та перевернулась. — Представляю: вы, наверное, были счастливы, как индейка на Рождество, когда Мэри предложила это место для вашего сборища?
— Мы были рады. — Валисия Икс поудобнее устроилась в кресле и скрестила свои безукоризненные ножки.
— Более уединенное местечко трудно найти.
— К чему это вы клоните? — прищурилась Джеффриз.
Шериф Том подался к ней.
— Думаете, Мэри Фейт питала искреннюю признательность к вам с мистером Пипсом за долгие годы верной службы ее матушке?
Джеффриз так громко фыркнула, что голубь взмыл в воздух и приземлился на алый абажур.
— Эту свою мыслишку, мистер, лучше спрячьте обратно в карман. В своих поступках мисс Мэри никогда не считалась ни с кем, кроме себя. Она познакомилась с одним из наших членов на какой-то вечеринке и, узнав о возможности наполнить свой дом живыми людьми, от радости подскочила на три фута вверх. Ей хотелось создать видимость того, что у нее есть друзья.
Я не в силах была взглянуть на нее. И на Бена тоже. Я боялась, что вот-вот разрыдаюсь. Бедная, бедная Мэри! Как же она была несчастна, по милости своей ужасной мамочки! Шериф обвел глазами комнату.
— Судя по слухам, гуляющим в городке, вас вроде бы было побольше.
— Шестеро уже уехали, — робко ответила Марджори Задсон.
— Не считая Мэри Фейт, — встрял Бинго.
— Шериф Догерти, — заговорила Эрнестина, тиская свои бусы, — позвольте, пожалуйста, моему мальчику уйти. Вы же видите, какой он бледный!
Тут Валисия Икс величественно поднялась. С ярким румянцем на щеках и разметавшимися по плечам волосами, она скрестила на груди руки.
— Бинго Хоффман голоден, как и все остальные! Шериф, вы хоть понимаете, что взрыв произошел в тот момент, когда мы собирались пообедать?
В ответ раздался тяжкий вздох.
— Здесь маленький городок, мэм. Мы медленно соображаем, но все-таки не безнадежны.
Никто не решился осадить шефиню в присутствии Бентли Т. Хаскелла. Его черные брови сдвинулись в одну длинную и густую линию; однако он достаточно владел собой, чтобы сжать мое плечо.
— Сэр, думаю, вам следует вплотную заняться матерью жертвы.
— А вы, кстати, кто — чудо-ребенок или производитель любовного зелья? — Шериф весело улыбнулся, но возможности ответить Бену не дал. — Может, я и провинциальный дикарь, но, ей-богу, не дурак; так что давайте не будем рассуждать о так называемой жертве, пока не закончим прочесывать дно реки и не достанем труп.
Слава богу, окно у меня за спиной, иначе бы не удержалась и выглянула. Вцепившись в подлокотники кресла, я сказала:
— Шериф Догерти, а Теола Фейт уже знает?
Он откашлялся.
— Я к ней давеча заходил — дверь открыла Лаверна Гиббонс и сказала, что мисс Фейт в постели, нездоровится ей. Думаю, не страшно, если мы подождем, покуда будет что рассказывать.
— Рассказывать! — Эрнестина схватила пухлую ладошку Бинго и потянула его к себе, чтобы убаюкать в своих объятиях. — Этому чудовищу незачем что-то рассказывать! Какого черта, она ведь прекрасно знает, что ее дочь мертва! Мэри Фейт жила в вечном страхе. Она сказала это по телевизору! По телевизору! И еще раз повторила вчера, здесь, при нас с Элли. Чего же еще вам нужно — признание с подписью?!
Пипс, по-прежнему лежа на подоконнике, прокаркал:
— Правильно, правильно!
— Да как вы можете? — Я метнулась к нему, испытывая сильное желание задернуть гардины.
— А вы полегче! — подскочила Джеффриз. — Он же не говорит, что мисс Теола плохо с нами обращается — когда трезвая. Но наш главный моральный долг — перед Обществом Кулинаров. Или, может, вам больше понравится, миссис Святоша, если наш славный шериф заподозрит кого-нибудь из нас?
— А почему бы нет? — услышала я чей-то крик — оказалось, свой собственный. — У всех нас была возможность подстроить взрыв, к тому же здесь творятся очень странные вещи.
* * *
Сбылись все мои самые худшие опасения. Я пребывала взаперти в мрачной спальне, за окном буйствовали дождь и ветер, а чернобровый незнакомец осыпал меня оскорблениями.
— Господи боже мой, Элли! — Бен бросился навзничь на постель и принялся колотить себя по лбу сжатыми кулаками. — Ну признайся, что у тебя было временное помешательство, и тогда я, возможно, сумею понять.
И это продолжалось уже несколько часов кряду. Я ждала, что у него вот-вот кончится завод, но милый, как шарманка, гудел и гудел. Даже когда он делал паузу, переводя дух, в голове у меня все равно звучал этот мерзкий гул.
— Повторяю в сотый раз, — я покачивалась взад-вперед в кресле, которое отнюдь не являлось креслом-качалкой, — что я пребывала в здравом уме и твердой памяти, когда заявила шерифу, что ему не стоит считать это дело таким уж простым.
— В таком случае меня не удивляет, почему ты даже не притронулась к еде, которую принесла Джеффриз, — едко заметил Бен.
Я схватилась за горло:
— Думаешь, рагу отравлено?
— Боже милостивый, нет конечно! Я имел в виду твое чувство вины, Элли.
— Ну спасибо. А то я уже начала терять нить разговора. Рискую повториться, но тем не менее… Ты бы лучше записал. Так вот, я ничуть не сожалею, что высказала предположение о причастности кого-нибудь из компании Кулинаров к взрыву лодки. Шериф отнюдь не дурак! А единственным человеком, на которого я показала пальцем, была я сама. Вспомни! Я подчеркнула, что вела себя странно! Ни с того ни с сего отправилась на лодке в Грязный Ручей. Сделала новую прическу. И не я ли, влекомая нелепой страстью, едва не сорвала банкет в кегельбане?
Бен старательно взбивал подушку.
— Полагаю, я должен быть тебе благодарен, Элли!
— Ну что ты, не стоит. К счастью, ты у меня такой неловкий. Скажи на милость, как бы я сумела убедить кого-то в том, что ты взорвал эту несчастную лодку, когда я знаю, что без электрика ты не в состоянии даже сменить лампочку в люстре?
— Своей очаровательной прямолинейностью ты добилась одного: вынудила всех остальных представить какую-нибудь причину, по которой и они тоже могли быть виновны. Лишь бы не быть заподозренными в принадлежности к партии линчевателей Теолы Фейт.
Я перестала раскачиваться и со скрежетом развернула свое кресло, дабы очутиться лицом к лицу с Беном. Слезы жгли мне глаза.
— Бен, я по-настоящему гордилась мисс Задсон, когда она добровольно сообщила, что всю жизнь прожила у воды и умеет обращаться с лодками. Какая душка! Более того, она даже превысила свой служебный долг, когда напомнила о своем недавнем соображении: при определенных обстоятельствах нет ничего благороднее и гуманнее, чем навеки усыпить человека.
