Пролог
Пятница, 13 октября 1307 года
Судя по всему, эта дверь не предназначалась для того, чтобы ее открывали.
Северьен де Фонс любовно провел грязной, покрытой царапинами от меча рукой по массивному дереву, задержавшись возле толстого железного замка.
«Наверняка внутри какое-то сокровище, раз его так тщательно оберегают».
Эта мысль наполняла его самыми разнородными чувствами — от восторга до ужаса. Что именно скрывали тамплиеры за этой дверью? Сокровище, принадлежавшее Церкви, как утверждал король Филипп, или же орудие зла? Вокруг тамплиеров ходило так много слухов, описывавших их либо как святых, либо как чудовищных богохульников. Какие из них были правдой?
Один из пяти спутников Северьена, Адриан дю Лак, ударил его такой же грязной и израненной рукой по плечу. В другой руке он держал факел, освещавший им путь.
— Отойди в сторону, приятель.
Северьен забрал у друга факел и сделал шаг назад к остальным — изрядно перепачканным и потрепанным в бою воинам, — чтобы тот мог осмотреть замок.
Король Филипп послал их раскрыть секреты рыцарей-тамплиеров и «избавить» тех от накопленных за века сокровищ. Если за дверью и впрямь скрывались несметные богатства, король непременно захочет наложить на них руку. И конечно, все шестеро рассчитывали получить свою долю. Но если за этой массивной дверью таилось зло, то часть его падет и на них тоже. Все это понимали, равно как и тот, кто их нанял.
Филипп отобрал этих шестерых, поскольку каждый из них уже успел заслужить репутацию отважного воина, который не дрогнет в бою и не нарушит взятых обязательств — разумеется, за соответствующую плату. Не самый легкий способ заработать, однако они не знали ничего другого, кроме сражений, а честь зависела не от порученных задач, а от их успешного выполнения. Они были в первую очередь воинами и не могли ответить отказом своему королю — ведь поступить так означало бы отречься от родной страны, от собственного дома, из-за которого они не раз рисковали жизнью.
Как только они добудут сокровища тамплиеров для Филиппа, Северьен станет богатым человеком — достаточно богатым, чтобы остепениться и вступить во владение отцовской усадьбой. Тогда он сможет жениться на Мари и убрать меч в ножны. Он заживет той жизнью, о которой мечтал, с женщиной, которую всегда желал…
В глубине каменных стен твердыни тамплиеров, под землей, у самого подножия узкой старинной лестницы во тьме они обнаружили одинокую дверь. Найти ее удалось по чистой случайности — благодаря потайному коридору, куда их завел Дре в поисках спрятанных в крепости манускриптов.
— Ну? — спросил Северьен. — Ты можешь взломать ее?
Адриан вынул из голенища сапога небольшой кожаный сверток, извлек из него какой-то предмет — неразличимый в слабом свете факелов — и с залихватской ухмылкой вставил в замочную скважину.
— На всем свете не существует такого замка, с которым я не мог бы справиться.
Доказательством его слов послужил глухой щелчок. Невероятно довольный собой, Адриан поднялся на ноги и снял замок. Дверь с тихим протяжным скрипом распахнулась, приоткрывая путь в темноту. После поединков со стражниками, запутанных лабиринтов лестниц, секретных комнат и коридоров, через которые им пришлось пробираться, чтобы попасть сюда, зрелище выглядело почти разочаровывающим. Они бы никогда не нашли эту комнату, если бы не план, который следователи Филиппа раздобыли под пыткой у одного из осведомителей из ордена тамплиеров.
— Обычно, — заметил Северьен, обращаясь к друзьям, — такие меры предосторожности служат для того, чтобы защитить предметы либо очень ценные, либо очень опасные. А в случае с тамплиерами можно предположить и то и другое. Будьте бдительны!
Шестеро воинов как один обнажили мечи. Северьен шел первым, факел в его руках озарял небольшую комнату мерцающим светом. Он не спеша осмотрелся: грубо отделанная келья, совершенно пустая, если не считать деревянного стола в центре. Однако стол пустым не был. Нахмурившись, Северьен подошел к нему поближе, его друзья следовали за ним. Оказавшись рядом со столом, он снова убрал меч в ножны. Слабое пламя факела отразилось, как в зеркале, в потускневшей, невзрачной на вид серебряной чаше.
— Боже мой! — раздался за спиной Северьена чей-то шепот. — Неужели это то, о чем я подумал?
Северьен не ответил. Пальцы его дрожали, когда он провел загрубевшей ладонью по щетине на подбородке. Помимо многочисленных историй и легенд, связанных с неслыханным богатством тамплиеров, говорили, будто рыцари владели несколькими священными реликвиями, включая и предметы, которые, как считалось, принадлежали самому Христу. От одной мысли, что они, возможно, только что обнаружили, Северьену вдруг захотелось осенить себя крестным знамением и преклонить колени прямо на грязном полу. Однако он почему-то этого не сделал.
— Святой Грааль, — благоговейно прошептал Дре.
Северьен нахмурился. Если перед ними и в самом деле был Святой Грааль, почему его оставили здесь, в темной сырой комнате? И почему у нее такой невзрачный и неухоженный вид? Это казалось лишенным смысла, однако сердце подсказывало, что им действительно удалось обнаружить нечто особенное.
Таинственный предмет влек к себе, бесцветная поверхность словно взывала к Северьену. Все еще дрожащей, неуверенной рукой он потянулся к чаше.
— Будь осторожен, — предостерег его Дре. — Что, если это Чаша Крови?
У одного из воинов вырвался презрительный смешок, однако тона Дре оказалось достаточно, чтобы Северьен замер. Все хорошо знали легенду о Святом Граале, но им также приходилось слышать и об его антиподе, адском Граале. По слухам, он был отлит из серебра, данного Иуде Искариоту в уплату за предательство, — серебра, которое еще задолго до того было пропитано сущностью Лилит, первой жены Адама и царицы всех демонов.
Но разве он не был всего лишь легендой?
Почерневшая чаша манила к себе, словно сирена. Пальцы Северьена коснулись серебра, которое вопреки ожиданиям оказалось теплым, как живая плоть. И едва они сомкнулись вокруг загадочного сосуда, как дрожь в его руке улеглась. Теперь казалось совершенно немыслимым, что чаша могла заключать в себе какое-либо зло.
Угрожающий свист рассекаемого воздуха послужил Северьену единственным предупреждением, после чего сработала невидимая пружина, и столешница словно ощетинилась острыми лезвиями ножей. Один из них пронзил Северьену руку насквозь, так что окровавленный кончик вышел с обратной стороны запястья.
Комнату потряс вопль муки, сменившийся гневным рычанием. Друзья Северьена отступили на шаг. Огрызаясь и ругаясь на чем свет стоит, Северьен потянул раненую руку вверх и высвободился из ловушки, поморщившись от короткого, но острого приступа боли. На лбу крупными каплями выступил пот. Ему и раньше случалось быть пронзенным мечом и получать такие раны, по сравнению с которыми эта — ничтожная царапина.
