Прю стиснула зубы.
— Конечно. По-видимому, вы уделили этой вылазке гораздо больше времени и размышлений, чем я.
В ответ на ее язвительную реплику темные брови лишь слегка приподнялись, однако прежнее благодушие куда-то исчезло.
— Да. Не этой, но другой, очень на нее похожей.
Значит, она оказалась права — ему прежде уже случалось бывать в подобных экспедициях и терпеть неудачу. Затея же Прю просто не могла окончиться неудачей. Ей повезет больше. Должно повезти.
— Могу вас заверить, сэр, что я вложила в свой поиск немало труда и усилий.
— В этом я не сомневаюсь.
— Благодарю вас. — Боже мой, до чего же самодовольной она выглядела! И как только он умудрился затронуть ее так глубоко при таком коротком знакомстве? Шапель смотрел на Прю так, словно прекрасно ее понимал, хотя в действительности такого не могло быть. Это одновременно и успокаивало, и вызывало досаду.
— Но ведь вы же сами сказали, что вами движет отчаяние, а оно обычно не считается с осторожностью.
Проклятие! Этот человек явно не знал, когда следовало остановиться.
— Вы собираетесь наконец поведать мораль этой истории?
И снова Прю показалось, будто ее слова совсем его не задели — обстоятельство, которое прямо-таки выводило ее из себя, — однако выражение его лица в лунном свете стало натянутым.
— Однажды мне тоже не терпелось узнать все тайны Грааля. И в результате погиб человек.
— Ох! — Неудивительно, что он говорил с ней в таком тоне. То, что Прю поначалу приняла за снисходительность, теперь приобретало совершенно иной смысл. Какой же непроходимой дурой она оказалась!
Поколебавшись, Прю положила руку на крепкий локоть Шапеля, чуть выше подвернутой манжеты.
— Вы не хотите рассказать мне об этом?
Он поднял голову, и их глаза встретились. Странное ощущение потрясло Прю. Свечение, которое, кажется, она уже видела раньше, заставило его глаза словно вспыхнуть изнутри. Или это игра лунного света? Ибо никогда прежде она не видела глаз таких ярких и прекрасных. Казалось, его взор манил, притягивая к себе, и Прю даже почувствовала, как все ее тело подалось в его сторону. Ошеломленная, Прю тщетно пыталась набрать в легкие воздуха. Его плотно сжатые, чувственные губы чуть приоткрылись, обнажив ряд поразительно белых зубов. Не клыки ли блеснули в темноте? Но нет, этого не могло быть… просто игра ночных теней.
— Уж не хотите ли вы снова укусить меня?
Шапель так и отпрянул, вырвав руку из ее хватки, и потряс головой, словно приходя в себя.
— Что?
Прю улыбнулась, довольная, что и она — пусть на один миг — смогла застать его врасплох. И подняла руку на свет, чтобы он мог рассмотреть царапину на тыльной стороне ладони.
— Разве это сделали не вы?
Шапель прищурился:
— О чем вы? Тут ничего нет.
Прю нахмурилась и поднесла руку поближе к лицу. Шапель оказался прав. Никакой отметины не было. Она перевернула ладонь. И опять ничего.
Прю могла поклясться, что царапина была, но почему же зажила так быстро?
— Скоро рассвет. — Голос Шапеля прорезал ее мысли. Он наблюдал за бледнеющей луной с хмурой складкой на лбу. — Нам пора вернуться в дом.
Прю невольно усмехнулась в ответ на его тон.
— Все еще беспокоитесь о моей безопасности, мистер Шапель?
Шапель явно не разделял ее веселья.
— Нет, о своей.
Трудно было понять, шутит он или нет.
— Если слишком заботиться о безопасности, впоследствии можно об этом пожалеть, — усмехнулась Прю.
Он склонил голову набок:
— Как и о безрассудстве.
Для человека еще молодого он воспринимал себя, пожалуй, уж слишком серьезно. Прю улыбнулась ему.
— И часто ли вам приходилось испытывать сожаление, сэр?
У Шапеля вырвался сухой смешок.
— Порой кажется, что вся моя жизнь состоит из одних только сожалений.
Прю его прекрасно понимала.
— Ну а я отказываюсь и дальше продолжать в том же духе, — заявила она, подавив желание ткнуть пальцем в могучую стену его груди. — Единственное, о чем я надеюсь не пожалеть, когда придет мой смертный час, так это о том, что никогда по-настоящему не жила.
Губы Шапеля сжались в тонкую полоску, лицо омрачилось, словно он принял ее слова близко к сердцу.
— Я тоже надеюсь, что не пожалеете, Прюденс.
Она стояла слегка ошеломленная звуком собственного имени на его устах и серьезностью его тона. А Шапель повернулся и зашагал в сторону дома.
Он сказал это так, словно мог сыграть какую-то роль в ее печальной судьбе — что, конечно же, невозможно. А еще Прю не могла избавиться от ощущения исходящей от него опасности. Не физической, а скорее эмоциональной. Это убеждение подкреплялось ощущением утраты, которую она ощутила после его ухода, и желанием хотя бы еще раз вызвать на его губах улыбку.
— Благодарю вас за прогулку.
Бросив на нее беглый взгляд, Шапель беззвучно прикрыл дверь, и они снова очутились посреди темного безмолвия Роузкорт-Мэнор.
— Рад, что смог доставить вам удовольствие, мисс Райленд.
— В самом деле?
Что это было — простое жеманство или искреннее сомнение?
— А разве я дал повод думать иначе? Если так, приношу свои извинения.
Щеки Прю разрумянились от долгой ходьбы и ночного ветерка. Сладковатый запах ее крови обволакивал Шапеля, словно дорогие заморские духи. Хотелось спрятать лицо в изгибах ее шеи и просто вбирать ее запах в себя…
— Боюсь, я почти не оставила вам выбора, как только следовать за мной.
Он пожал плечами:
— Выбор есть всегда.
Теперь глаза Прю искрились весельем.
— Даже у джентльмена?
Он улыбнулся:
— Я не могу отвечать за джентльменов.
Ее тихий смешок согрел ему душу, вызвав у него самого желание рассмеяться.
— Значит, я вас не обидела?
— Моя дорогая леди, конечно же, нет!
Прю присмотрелась к нему, задумчиво склонив голову набок.
— Знаете, мистер Шапель, мне кажется, если бы я вас действительно обидела, вы бы прямо так и сказали.
Так мало времени прошло с момента их знакомства — и она уже начинала постигать его характер.
— Полагаю, я не отличаюсь особой обходительностью — слишком долго не случалось бывать в обществе.
Прюденс кивнула:
— Значит, в этом отношении мы с вами родственные души.
