— Это от мистера Шапеля, — сообщила ей на следующее утро Джорджиана, явно не в силах оторвать взгляда от идеальной формы бутона густо-малинового цвета. — Интересно, почему он вдруг решил сделать тебе такой подарок?
В груди Прю разлилось приятное тепло.
— Наверное, потому, что он добрый человек. — Это лучшее, что пришло на ум в ее болезненном состоянии. Как же Прю ненавидела собственную слабость! Было время, когда она могла протанцевать всю ночь на каком-нибудь лондонском балу, а уже к полудню следующего дня готовилась отправиться на пикник. Теперь же Прю больше времени проводила в постели и уже забыла, когда ей случалось бывать на природе в обществе кого-либо, кроме своих самых близких родственников.
— Гм… — Взгляд светло-карих глаз Джорджианы пронзил Прю насквозь. — А откуда он узнал о твоем недомогании?
Только Джорджиана могла назвать «недомоганием» смертельно опасную болезнь.
— Мистер Шапель был здесь вчера, когда меня одолел приступ боли. И это он помог мне добраться до моей комнаты.
Джорджиана кивнула, лицо ее оставалось совершенно невозмутимым, если не считать слабой улыбки:
— Тогда я, пожалуй, соглашусь с тем, что он добрый человек. Ну а теперь как насчет того, чтобы выбраться ненадолго из постели и насладиться солнечным светом?
Джорджиана оправила сестре платье и заколола волосы шпилькой. Они вместе выпили по чашке чая в саду, и когда Прю сказала, что ей хотелось бы отправиться на место раскопок, Джорджиана велела приготовить прогулочную коляску, заявив, что сама отвезет ее туда.
Место раскопок располагалось на вершине невысокого холма вблизи прибрежных утесов. Высокая трава, колыхавшаяся на ветру, пестрела там и сям полевыми цветами. Солнце сияло высоко над головами, откуда-то издалека доносились крики чаек. Внизу волны прибоя тихо плескались о камни, в воздухе пахло солью и влажным песком.
Если где-то на небесах и существовал иной мир, то он должен был выглядеть именно так — и далеко не столь пугающим, как порой казалось Прю.
Едва завидев приближающийся экипаж, мужчины, занятые на раскопках, остановились и натянули рубашки.
— О, проклятие! — заметила Джорджиана своим обычным сухим тоном. — А я так надеялась застать Маркуса без рубашки!
Прю рассмеялась. К ее огромному облегчению, недавняя боль исчезла, однако последствия приема лауданума все еще сказывались, вызывая сухость в горле и тяжесть в конечностях.
Маркус, в запачканной, видавшей виды рубашке, приветствовал обеих дам ослепительной улыбкой. Его лоб и щеки покрылись румянцем, заметным даже сквозь полосы грязи.
— Я так надеялся, что вы приедете именно сегодня! — торжественно объявил он, сняв перчатки, чтобы помочь Прю сойти с козел.
От его слов у Прю словно выросли крылья за спиной.
— О! Неужели вам удалось что-нибудь обнаружить?
Поставив Прю на землю, Маркус снова одарил ее улыбкой, после чего обернулся, чтобы помочь Джорджиане.
— Сейчас вы сами все увидите.
— Ты же знаешь, что я этого терпеть не моту! — Однако Прю все равно рассмеялась. После вчерашнего напоминания о болезни она нуждалась в поводе для радостного волнения — любой соломинке, за которую можно было бы ухватиться.
Маркус проводил их к отверстию на самой пологой стороне холма. Местность вокруг была усеяна раскопанными фундаментами старинных построек и осколками камней. Строение, когда-то возвышавшееся на этом месте, представляло собой одно крупное здание, окруженное несколькими поменьше.
Маркус с гордым видом остановился у наклонного отверстия.
— Судя по расположению в стороне от остальных строений, подозреваю, что здесь находилось нечто вроде погреба.
Прю взобралась на вершину холма, заглянула внутрь, и ее взору предстало удивительное зрелище. То был лестничный колодец, правда, старый и полуразрушенный, но тем не менее ошибиться тут она не могла.
— Вход, — выдохнула она, подняв глаза на Маркуса.
Его лицо прямо-таки светилось от удовольствия.
— Именно. Не исключено, что именно там и находился потайной погреб, в котором Артур хранил свое самое ценное достояние. Если мои расчеты верны, то я надеюсь уже послезавтра добраться до двери.
Так скоро! Слава тебе, Господи!
С дрожащими от волнения губами Прю так и бросилась в объятия Маркуса, радость вырвалась из ее груди почти истерическим смешком. Маркус подхватил ее на руки и закружил на месте под восторженные возгласы и аплодисменты собравшихся вокруг рабочих. Как только он ее отпустил, Прю поблагодарила по отдельности каждого из помощников Маркуса, пожимая им руки и обнимая без оглядки на правила приличий. Джорджиане тоже досталась своя доля от энтузиазма Маркуса — он несколько раз с чувством сжал ее в объятиях, на что Джорджиана, впрочем, нисколько не возражала.
Пообещав отметить их находку за обедом сегодня вечером — и уже думая о другой, более торжественной вечеринке в ближайшем будущем, — Прю направилась обратно к дому. Когда сестры уже подъезжали к усадьбе, то заметили отца Молино, прогуливавшегося по саду. Прю присоединилась к священнику, а Джорджиана продолжила свой путь.
— Святой отец!
Пожилой священник махнул ей рукой в знак приветствия.
— Мисс Райленд, сегодня утром вы просто очаровательны. Надеюсь, вы уже оправились от своей болезни?
По-видимому, Шапель все ему рассказал. И, как ни странно, эта мысль не столько вызывала у нее досаду, сколько согревала душу. Бедняга и впрямь был не на шутку встревожен. Сегодня же вечером нужно будет выразить ему свою признательность.
— Да, святой отец, благодарю вас. Не позволите ли мне пройтись по саду вместе с вами?
Похоже, ее предложение доставило ему искреннее удовольствие.
— Конечно. Мой друг Шапель рассказывал мне о красоте ваших роз, и мне захотелось на них посмотреть. Не окажете ли честь показать их мне?
— О да, разумеется.
Она приняла протянутую руку Молино. Интересно, Шапель попросил кого-нибудь из слуг срезать для нее цветок, или же он сам отыскал этот дивный бутон? Скорее всего кто-то другой сделал это по его просьбе, однако Прю больше нравилось представлять себе Шапеля в саду сразу после захода солнца, старательно отыскивающего в сгущающихся сумерках нужный ему цветок.
— Я так рада, что мы с вами встретились, — сказала Прю, пока они не спеша прогуливались по саду. — Сегодня утром я побывала на раскопках и узнала, что Маркус обнаружил там лестничный колодец. Он надеется найти вход в погреб не позднее чем через два дня.
— Так скоро? — Лицо отца Молино выражало изумление и что-то еще. Страх? Как странно…
— Да. Разве вы не рады?
— Ужасно.
— Прощу прощения, святой отец, мне показалось, вы не так довольны новостью, как я предполагала.
