Это прозвучало не совсем как вопрос, но Шапель все равно ответил:
— Да.
Она выступила вперед — достаточно, чтобы оказаться впереди остальных родственников, но все же на должном расстоянии от Шапеля, чтобы чувствовать себя в безопасности. Шапель не осмелился признаться ей в том, что даже вся ее семья не смогла бы его остановить, если бы он решил на нее напасть.
— Вроде графа Дракулы?
Неужели вокруг не осталось никого, кто бы не прочел эту проклятую книгу?
— Нет.
— Тогда, может быть, Варни
[4]
?
— Нет.
— Или лорда Рутвена
[5]
?
Безусловно, Кэролайн оказалась весьма начитанной в том, что касалось вампиров.
— До сих пор мне еще ни разу не приходилось встречать точного описания вампира в художественной литературе.
Или же он со своими бывшими спутниками являлись исключением даже среди чудовищ — хотя в данный момент ему хотелось думать совсем не об этом.
Губы Кэролайн сжались в тонкую линию.
— Неужели никто так и не попытался его дать?
Шапель через силу улыбнулся:
— А почему? — Ее тон был любопытным, как у ученого.
— Вероятно, потому, Каро, что они при этом задаются вопросом, какой сорт вина подходит нам лучше всего.
Шапель нахмурился в ответ на саркастическое замечание Прю.
— Красное.
Теперь она смотрела на него как на чудовище. Он ожидал чего-то подобного, но все равно чувствовал себя задетым. Разве он когда-нибудь пытался причинить вред ей или ее семье? Напротив, чтобы их защитить, он использовал кровь многих людей — кровь, которая обостряла все его чувства и до сих пор вызывала ноющую боль в деснах. Все же ему удавалось держать и самого себя, и свои аппетиты в узде. Если бы несколько дней назад он не утолил голод при помощи проституток и не поддерживал силы благодаря крови, которой ежедневно снабжал его Молино, то едва ли сумел бы так хорошо себя контролировать.
— Потому, — сухо ответил он, — что люди склонны реагировать с неприязнью на все, что выше их понимания. Поэтому для нас же безопаснее избегать подобных ситуаций.
Прю покраснела и потупила взор. Вызывал ли он у нее отвращение или только страх? Шапель подобрал халат, который Маркус бросил на пол возле софы, и надел его, как можно крепче затянув пояс.
— Я вовсе и не собиралась подсматривать, — пробормотала Прю, все еще избегая встречаться с ним взглядом.
Шапель пожал плечами. Он и не ожидал, что она примет его таким, как есть.
— Не стоит об этом думать.
У нее вырвался короткий смешок, словно само предложение не думать об этом казалось ей невозможным. Шапель вовсе не хотел предстать перед всеми без рубашки, но та, которую он обычно носил, была испачкана грязью. Он как раз собирался переодеться, когда в его комнату явились люди из Серебряной Ладони. Учитывая его ярость, Шапелю оказалось довольно трудно изобразить схватку, не выйдя из нее победителем, однако им нужно было собрать всех в одном месте, а ему — защитить семью Прю. Поэтому поиски одежды вдруг утратили для него всякую важность.
— А что случилось с окном?
У нее и впрямь накопилось к нему слишком много вопросов для человека, не питавшего к его породе ничего, кроме отвращения. Почему бы ей не спросить о том же самом Молино или Грея?
— Улики, найденные нами в погребе, привели нас к убеждению, что на ваш дом готовится нападение. Тогда у Маркуса возникла идея закрасить окна. В этом случае преступники не смогут использовать мою слабость против меня.
— И что, солнечный свет является вашей единственной слабостью?
— Я человек, и у меня множество слабостей.
Прю фыркнула:
— Ну, мы уже знаем, что уязвимость к пулям и кинжалам не входит в их число.
В ее голосе присутствовал даже некий налет зависти. Возможно, она испытывала к нему отнюдь не отвращение.
— Да, убить меня трудно. Но не невозможно.
— Но вы не можете умереть, скажем, от рака, не так ли?
Вряд ли Шапель был бы поражен больше, если бы она облила его святой водой и приставила к его горлу распятие.
— Нет, — признался он откровенно, хотя и против воли. — Я вообще не подвержен болезням — по крайней мере человеческим.
Теперь выражение ее лица сделалось суровым.
— Значит, ни болезнь, ни рана убить вас не могут. Однако вы утверждаете, что у вас тоже есть слабости. Какие же?
Она явно сердилась, более того, напрашивалась на ссору. Он мог предположить, какой одинокой, преданной, запутавшейся и, самое главное, беспомощной она чувствовала себя сейчас. Все это легко читалось в ее взгляде. И все же ему не нравился ее тон, хотя Шапель допускал, что вполне этого заслуживал.
— Яд может вызвать у меня болезнь, — сообщил он ей, — как, например, тот яд, который я удалил из вашего тела тогда в погребе. А лучи солнца, как в то утро, когда я нес вас на руках, могут меня убить. В действительности, если бы вы находились в тот момент в сознании, один мой вид вызвал бы у вас ночные кошмары. Вам достаточно этих слабостей, Прю, или прикажете продолжать?
— Нет, — прошептала она. — С меня достаточно.
Он зашел слишком далеко. Шапель видел это по ее глазам. Сам того не желая, он причинил ей боль. Нет, не совсем так. Какая-то часть его существа действительно желала причинить боль Прю — дать понять, что ей не стоило ни винить его за собственную болезнь, ни завидовать его бессмертию.
Потому, что жизнь нельзя назвать жизнью, если ты не живешь по-настоящему.
И возможно, та же самая крохотная часть его существа негодовала на Прю из-за того, что именно благодаря ей он увидел в жизни нечто стоящее. Так легко было умереть в то утро, когда он нес ее на руках. Он мог бы сдаться, взмолиться о прощении и уйти навсегда в то место, которое предназначалось в посмертном бытии для его породы. Но он отчаянно цеплялся за жизнь, не желая покидать этот мир. И причиной тому было только его желание увидеть Прю еще раз.
Возможно, когда она обретет покой, он тоже найдет в себе силы уйти, однако Шапель почему-то в этом сомневался. Не часто ему представлялся случай принести себя в жертву ради другого человека — этот был первым за долгие века. Ему удалось спасти Прю и ее семью ценой ее доверия. Он мог жить с этим — до тех пор, пока она дышала. Но что, если орден вернется, едва узнав о том, что Райленды уцелели? В следующий раз они могут выждать до тех пор, пока солнце не поднимется высоко в небо, прежде чем нанести удар. На сей раз им повезло заручиться содействием Маркуса. В следующий раз…
