Спинтон был недоволен, но настаивать не стал.
— Тогда увидимся завтра.
Он ставил ее в известность, а не высказывал пожелание. Хотя видеться с ней каждый день было в порядке вещей, Богом данным ему правом.
Октавия прикинула, что завтра скажется больной и не вылезет из постели.
— Спокойной ночи, — сказала она, когда лакей открыл дверцу. Октавия не стала дожидаться привычного поцелуя в щеку или рукопожатия, она слишком устала, была слишком раздражена. Спинтону уже приходилось видеть ее в таком состоянии, правда, не часто. Такой она ему не нравилась. Пару раз при случае он говорил об этом, но ему придется привыкнуть. Иногда она становилась сварливой, просто отвратительной. Иногда это даже доставляло ей удовольствие. Что подумает о ней ее будущий муж?
Спинтон никогда не вел себя отвратительно. Можно было сказать, что его эмоции умещались в диапазоне от вежливости до общительности. Если и были какие-то вспышки, то он их тщательно скрывал, что только увеличивало у Октавии подозрительность к нему.
Она спустилась в темноту, вслед за ней — Беатрис, чье прощание со Спинтоном прозвучало ласковее и больше подходило леди. Кузина не забыла поблагодарить его за поездку в «Эден», что по правилам должна была сделать Октавия.
Господи, сохрани от покорных людей! Она была настроена сражаться, а вокруг не было никого, кто мог бы дать ей такую возможность. Не было никого, кто встал бы с ней плечом к плечу и не бросил бы ее, полную угрызений совести потом, в конце, когда она всех порвала бы на части.
Беатрис, слава Богу, ее не бросила. Она подождала, пока дворецкий примет у них накидки, а потом пошла вслед за Октавией через холл, поднялась по лестнице и догнала ее уже наверху.
— Какая муха тебя укусила? — громким шепотом осведомилась Беатрис, когда они уже подошли к спальне Октавии.
— Не понимаю, о чем это ты. — Октавия нарочито медленно стянула перчатки и швырнула их на резной дубовый сундук, стоявший в изножье кровати. На ночных столиках горели лампы. Мягко посверкивали хрустальные абажуры. Желтое парчовое покрывало было откинуто. Под ним виднелись простыни. Еще немного, и она заползет в их лимонную свежесть и полностью забудет о нынешнем вечере. Проснется утром, чувствуя себя совсем по-другому. А сейчас единственное, что нужно сделать, — позвонить служанке.
И избавиться от кузины.
— Я о том, как ты вела себя со Спинтоном. — Беатрис на людях была сама застенчивость, а наедине с Октавией демонстрировала характер, который тщательно скрывала от других. — Может показаться, что ты нарочно пытаешься уязвить его.
— Неужели? — Октавия рывком выдернула из ушей жемчуг и кинула на туалетный столик.
— Да. — Беатрис не обратила внимания на ее сарказм. — Мне кажется, ты могла бы быть с ним повежливее. Вы все-таки помолвлены.
— Пока нет. — Жемчужное ожерелье очутилось рядом с серьгами. То же самое она сказала Норту. Спинтон пока ей не жених. Как будто есть какая-то разница.
— Ты говоришь так, словно еще есть возможность, что вы не поженитесь.
Ей показалось или на самом деле в голосе Беатрис послышались нотки надежды?
Дернув за шнур звонка, чтобы вызвать горничную, Октавия пожала плечами:
— Я еще не дала ему согласия.
Руки кузины опустились на круглые бедра. Как Октавия завидовала ее маленькой пухленькой фигурке!
— Разве ты не собираешься ответить ему согласием? Он не будет ждать вечно, хоть и обещал. Тебе уже тридцать. Родить наследника становится все труднее. А надежд на достойный брак остается все меньше.
Октавия холодно улыбнулась кузине:
— Возможно, меня не настолько заботит вопрос брака, как тебя. — Подло так говорить. Беатрис ни в чем не виновата. Просто до черта надоело, когда все время говорят, как ей нужно поступить. И никто не спросит, чего хочется самой Октавии.
Беатрис поджала губки.
— А сейчас ты пытаешься уязвить меня. Зачем? Октавия вздохнула:
— Прости, Беа. У меня сегодня скверное настроение. Нельзя вымещать его на тебе.
Напряженность немного разрядилась.
— В клубе все было прекрасно, пока мы не разделились. Что произошло потом?
Не было никакого смысла скрывать. Беатрис уже была в курсе всего, что касалось ее прошлого. Она уже много лет была наперсницей и доверенным лицом Октавии, а ее верность Спинтону не могла идти ни в какое сравнение с преданностью кузины.
— Я виделась с Нортом.
Темные глаза Беатрис стали круглыми как блюдца.
— Ты говорила с ним? Октавия кивнула:
— Говорила. И так, словно прошло двенадцать дней, а не несколько лет.
Напряжение отпустило их обеих. Единственной заботой Беатрис всегда было благополучие кузины, а стоило Октавии понять причину своего состояния, раздражительности как не бывало. Дело не в Норте. За свое поведение надо винить себя.
— Давай сядем, и ты мне расскажешь. — Беатрис опустилась на край кровати и похлопала рукой рядом с собой.
— Жани вот-вот появится. Я только что позвонила ей.
— Тогда говори быстро и ничего не пропускай. Улыбнувшись, Октавия села рядом.
— Я отправилась в апартаменты, чтобы поздравить Мадлен.
Беатрис вскинула брови.
— Ты знаешь эту актрису?
Вообще-то Октавия знала не одну актрису, но это не имело отношения к делу.
— Я ничего не успею рассказать, если ты будешь все иремя меня перебивать.
Кузина кивнула, соглашаясь с замечанием:
— Продолжай.
— Прошло минут пять, и появился он. Невозможно было не поговорить с ним, потому что вокруг были наши старые друзья. — Она рассеянно погладила парчовое покрывало. — Было очень здорово снова увидеть его.
— А как он отнесся к твоему появлению? Бедняжка Беатрис! Она жила крохами, которые тянула со стола Октавии?
— По-моему, он обрадовался. Да, он обрадовался.
— Ты собираешься увидеться с ним снова? Октавия все так же поглаживала покрывало.
— Нет. — В этом-то и была причина ее гнусного настроения. В следующий раз, когда она увидит Норта, он опять наверняка сделает вид, что не знает ее. Так, словно сегодняшнего вечера не было и в помине. Словно первой половины ее жизни, которую она провела рядом с ним, не существовало.
Беатрис смотрела на нее полными сочувствия глазами, как будто прочитала ее мысли.
— Почему ты не расскажешь все лорду Спинтону? Я уверена, он поймет.
Октавия тоже не сомневалась. Разве есть что-нибудь, что Спинтон не сможет понять? Человек, состоящий из одних добродетелей. Чересчур добродетельный, на ее взгляд.
— Я пообещала деду никому не говорить.
