— Я и есть на твоей стороне. Ви, этот человек может стать серьезной угрозой.
Какая нелепость!
— Угрозой чему? Норри, это просто письма. Письма мальчишки, который потерял голову.
Норт скрестил руки на груди. Рукава обтянули круглые бицепсы. Когда он успел так накачать их?
— Возможно. Только этот мальчишка утверждает, что знает твою «тайну».
— О, это просто способ заинтриговать меня. — Октавия беззаботно махнула рукой. — И ничего более.
— А если нет? Мне казалось, ты хочешь сохранить в секрете свое происхождение. Именно это и есть тайна?
Почему об этом надо говорить так неискренно и вульгарно? Она стыдилась своего происхождения не больше, чем он. Просто была связана по рукам и ногам обещанием, данным ради спокойствия семьи.
— Да, именно это.
— Тогда что, если кто-нибудь пригрозит открыть правду? Ты этого хочешь?
— Нет. — Хотя в этом случае ей не нужно будет выходить замуж. И не нужно будет делать вид, что…
В его голосе прозвучала просьба:
— Тогда позволь мне помочь. Позволь мне найти этого человека и определить, что ему известно. Если ничего — отлично! Если это просто молодой дурак, его без труда можно заставить замолчать.
— По-моему, ты и сам не очень веришь в это, Норри. Пытаешься себя уговорить? — Октавия не удержалась и добавила в свой вопрос немного яду.
— Я не смогу спокойно жить, если буду знать, что из-за меня с тобой что-то случится, Ви.
Настойчивая просьба, мольба в его взгляде заставили ее нахмуриться.
— Так в чем дело? Норт покачал головой:
— Пока не о чем беспокоиться.
_ нет. — Ему не удастся так легко уйти от ответа. — Что-то случилось. Что-то такое, за что ты себя винишь. Что именно?
Норт широкой ладонью потер подбородок. На один из дней рождения Октавия подарила ему бритву. Он так и не пользовался ею?
— Я не сумел защитить свидетельницу, хотя поклялся. Еще погиб мой человек. Виновный получит сполна. Но я не могу совершить такую ошибку дважды.
— Что с ней произошло?
— Ее убили.
О Господи! Бедный, милый мальчик! Октавия схватила его за руку. Очень удивившись, он не стал сопротивляться.
— Норри, никто не собирается меня убивать.
— Пусть попробуют, черт возьми. — От уверенности в его голосе, в его глазах по спине побежали мурашки. Это было и приятно, и страшно. Он сделает все, что в его силах, чтобы защитить ее.
— Позволь мне, Ви. Пожалуйста!
Как она могла отказать ему? Разве можно было просто посмеяться над его подозрениями сейчас, когда она поняла, что много значит для него? Он хотел сделать для нее хоть что-то. От нёене убудет согласиться с ним. Если она скажет «нет», все равно остается шанс, пусть и незначительный, что Норт окажется прав в отношении писем. Лучше поостеречься, чем умереть.
— Хорошо. Расследуй что хочешь.
Она физически ощутила волну облегчения, хлынувшую от него, когда он стиснул ее пальцы.
— Ты не пожалеешь, что согласилась. Я найду виновного быстро, как смогу.
Лучше не очень быстро. Иногда минуты могут длиться чересчур долго. Позволить Норту вновь войти в ее жизнь, чтобы снова увидеть, как он уйдет от нее? Октавия уже начала жалеть о своем решении, о том, что позволит ему уйти.
Глава 6
— Еще одно?
Они находились в этой жуткой малой гостиной, дожидаясь лорда Спинтона. Неужели она не может принимать визитеров в какой-нибудь другой комнате? Нет, здесь она, наверное, встречается только с теми, от кого хочет побыстрее избавиться.
Норт появился за пять минут до оговоренного времени. Спинтон на пять минут опаздывал. Судя по всему, Октавии не хотелось дожидаться своего почти жениха и не терпелось поделиться последними новостями про таинственные любовные письма.
Она рассмеялась:
— По меньшей мере мой поклонник настойчив.
— Или не в своем уме, — пробормотал Норт, почесав подбородок. Поначалу он не принял эти письма всерьез. Даже когда соглашался провести расследование. Сейчас уверенности поубавилось. Письма приходили часто, значит, автор изводит себя мыслями об Октавии.
Кстати, не знай Норт ситуацию изнутри, то мог бы заподозрить в авторстве самого себя.
— Или мается от скуки, — добавила Октавия. — Иногда мне кажется, что ему просто нечем заняться.
— С чего ты так уверена, что это мужчина? — Он пока не пришел к столь определенному выводу.
— Женщина не стала бы писать, что хочет меня. Интересная мысль. Норт протянул руку:
— Дай письмо.
Октавия сунула письмо под муслиновое платье густого зеленого цвета и заулыбалась.
— Скажи «пожалуйста».
В ответ на провокацию губы поползли в стороны, но он заставил себя нахмуриться:
— Не сбивай меня с толку, — и щелкнул пальцами протянутой руки.
— Что хочу, то и делаю. — Октавия ядовито усмехнулась и отвернулась.
— Почему ты ведешь себя так только со мной? — О черт! Она замерла, потом, расправив плечи, посмотрела ему в глаза:
— О чем ты?
Он заставил ее встряхнуться. Может, в этом и состоял его замысел, вот только исполнение было топорным.
— Почему ты легко уступаешь другим, а со мной сражаешься из-за каждой мелочи?
Ее брови цвета янтаря нахмурились.
— Неправда!
— Правда! — Не похоже, что Норт нашел ее больное место. Двенадцать лет прошло, а в их поведении ничего не изменилось. Она всегда действует так, как от нее ждут другие, а посмотреть на это проклятое письмо не дает. Она даже уступила Спинтону. Уступила безо всякой борьбы.
Октавия сложила руки, еще сильнее подчеркнув нежные округлости грудей.
— Наверное, потому, что знаю — ты уступишь. Ты всегда давал мне возможность одержать верх над собой.
— Не всегда.
— Всегда, когда это касалось чего-то важного.
Она имеет в виду ту ночь? Тогда Норт легко сдался прикосновениям ее трепещущих пальцев, которые умоляли, просили, убеждали. Но если бы ему самому не захотелось уступить, у Октавии ничего бы не получилось. Она должна это понимать. Он позволил ей одолеть себя.
Октавия протянула ему письмо:
— Мне кажется, что ты впервые одерживаешь победу.
— Не впервые, — не удержался он.
Она смотрела на него. Только легкая дрожь бумаги в ее руке говорила о том, что Октавии понятно, о чем он говорит. Норт взял у нее письмо, сопротивляясь собственному желанию сжать ее пальцы и не выпускать из своих рук.
