Ей никогда не избавиться от Норта. Разве она не знает этого? Она наверняка считает, что он бросает ее, отвергает ее. Не надо быть гением, чтобы понять, как она мучается тем, что в течение жизни все, включая и его, бросали ее. Только ему одному была известна правда: он-то никогда не оставлял Октавию и никогда не оставит. Он будет знать о ее жизни все, каждую мелочь, каждую подробность. Он никогда не освободится от Октавии. И никогда не отпустит ее от себя. Никогда.
— Нет, это необходимо, — бесстрастно довел он до ее сведения. — Я отвечаю за вас.
— Уже нет. Вы выполнили свои обязательства перед моим женихом. В вас больше нет нужды, за мою защиту вам не платят.
О, она прекрасно знала, как ударить по больному месту. Он не остался в долгу.
— Вы — мой друг. И это значит для меня больше, чем горы денег.
Октавия побледнела. Беатрис посмотрела на него с большим уважением.
Но Октавия не собиралась сдаваться.
— Как только мы вернемся домой, я оплачу ваши услуги.
— Вы уже сделали это. — Когда ее лицо залилось краской, он продолжил:
— Я и без этого достаточно богат.
Она явно не знала, как отнестись к его словам, да и он не знал. В общем, самый настоящий романтизм и патетика.
Все, достаточно. Достаточно этого глупого обмена колкостями и едва прикрытых словами признаний. Сейчас Норту нужно быть во всеоружии, нельзя, чтобы она отвлекала его.
— Если вы не возражаете, дорогие дамы, то подождите в гостиной, кажется, мой человек уже прибыл.
И точно, Фрэнсис проскочил под окном кабинета и резво проскакал по ступеням входной лестницы с присущей ему грацией, странной для человека его комплекции.
Ни Джонсон, ни миссис Бантинг не потрудились объявить о его приходе. Прислуга привыкла к тому, что Фрэнсис постоянно приходит и уходит.
Прежде чем выйти из кабинета, Октавия, сверкнув глазами, дала понять, что еще не все сказала Норту. Обе кузины прошествовали мимо Фрэнсиса, который поклонился им.
— Закрой дверь, — приказал Норт, не беспокоясь, что Октавия может услышать его. — Чтобы не подслушивали.
Усмехнувшись, Фрэнсис захлопнул дверь.
— Я так понимаю, ей не понравилось, что вы отсылаете ее к жениху.
Хоть Норту и нравился Фрэнсис, это не его дело — рассуждать, что нравится и что не нравится Октавии. — Я хочу, чтобы вы с Барнсом понаблюдали за ее домом. Будьте готовы ко всему. Рядом могут крутиться люди Харкера. Мне совсем ни к чему, чтобы вы кончили также, как Харрис.
— Мне это тоже ник чему.
— И прикажи ребятам не спускать глаз с Харкера и его бандитов.
У Фрэнсиса между бровей залегла складка.
— Что вы собираетесь предпринять?
— То, что я должен был сделать давным-давно, — резко ответил Норт. — Уничтожить мерзавца.
— А как же закон? Норт пожал плечами:
— Какой именно?
— Тот, которому мы всегда следуем?
— Вот и следуй ему. А у меня другие планы. Фрэнсис казался искренне озабоченным.
— Не делайте глупостей. Именно этого Харкер от нас и хочет.
— Я не собираюсь давать ему то, чего он хочет. Я хочу дать ему то, что он заслуживает. Теперь сделай одолжение, забери женщин. Чем быстрее они уедут, тем мне будет проще.
По виду Фрэнсиса нельзя было сказать, что он поверил Норту хоть на миг, но парню хватило мудрости удержать свое мнение при себе. Он резко кивнул и вышел вон.
Некоторое время спустя Фрэнсис уже сидел, взгромоздившись на козлы кареты, а Норт усаживался с дамами внутрь. Он предпочел бы сидеть снаружи под мелким дождичком, лишь бы не видеть убийственных взглядов, которые посылала ему Октавия. Она злилась. Она страдала. Она обвиняла его. Это было очевидно. Он пытался не смотреть на нее, что удавалось с трудом, потому что ни на что другое смотреть не хотелось.
Господи, сколько же может тянуться дорога до Мейфэра?
Наконец карета остановилась, и повисла неловкая тишина, которую нарушил лакей, открывая дверцу и опуская подножку.
Неожиданно заговорив, Октавия удивила его.
— Мне нужно минутку побыть с мистером Шеффилдом, если ты не возражаешь, Беа.
Беатрис кивнула и глянула на Норта. Он не понял, ободрял или предостерегал ее взгляд. Обычно Норт прекрасно читал по лицам, вот только женщины Во-Давентри оставались для него загадкой.
Как только кузина вышла, Октавия приказала лакею закрыть дверцу. Задвижка щелкнула, и Октавия села рядом с Нортом. Сумочка, которая висела у нее на руке, стукнула его по колену.
Обвиняющее выражение уступило место страху и беспокойству.
— Можешь мне кое-что пообещать, Норри?
— Только то, что смогу выполнить, — честно ответил Норт.
Узкая ладошка сжала его руку.
— Обещаешь быть осторожным?
Он кивнул:
— Обещаю.
Потемневшие глаза Октавии были полны боли.
— Я увижу тебя снова?
Нет! Никогда! Так он должен был ответить.
— Позовешь, я приду.
Это был не тот ответ, какой Октавия хотела услышать. Норт понимал, но других слов у него не было. Она кивнула и протянула руку, чтобы открыть дверцу.
— Сын Мертона, тот парнишка, который посылал тебе письма, приедет с визитом, чтобы извиниться.
— Хорошо. — Октавия взялась за ручку.
— Передай Спинтону, что я завтра заеду к нему. Господи, какая тяжесть!
— Ви?
Вероятно, в его голосе прозвучало что-то такое, отчего Октавия развернулась к нему. Они вцепились друг в друга, сомкнули объятия. Поцелуй, казалось, длился несколько часов.
— Будь счастлив, — прошептала она. Потом провела пальцем по щетине у него на подбородке. — Если я буду знать, что ты жив и в безопасности, тогда я тоже буду счастлива.
И Октавия исчезла, оставив Норта одного, с сердцем, разрывавшимся от тоски.
* * *
— Мне нужна твоя помощь.
Норт стоял в отцовском доме, в комнате, где раньше они всегда беседовали с отцом.
— Моя помощь? — Пристроив свою палку рядом, Брам опустился в огромное, обтянутое коричневой парчой мягкое кресло с подголовниками. — Ты никогда в ней не нуждался.
Норт пожал плечами и поскреб подбородок. Опять пора бриться.
— Тогда мне не требовалась твоя помощь.
— А почему сейчас потребовалась?
Брам явно догадывался о чем-то, поэтому увильнуть от разговора не представлялось возможным.
— Я хочу отставить Харкера от дел. Навсегда. Брам усмехнулся:
