— Октавия — не сюртук.
— Ну разумеется, как и ее отношение к тебе. Любовь — это нечто нематериальное. Никто не возьмется предсказать, как долго она продлится. Но настоящая любовь, истинная любовь может длиться вечно, по крайней мере, пока длится жизнь. Это уже сам по себе удивительный дар. Кое-кто может прожить целую жизнь и не пережить то, чем ты имеешь счастье обладать.
Как ловко Брам все повернул!
— Я буду обладать этим счастьем, — откликнулся Норт, — только когда избавлюсь от Харкера.
— Ах да. — Губы Брама изогнулись в улыбке. — Харкер. Что бы ты делал, если бы не гонялся за этим бандитом? Остановись и передохни.
Брам только подлил масла в огонь.
— Отстань! Харкер — моя забота, а не твоя.
— Ты совершенно прав. Моя забота — это твое будущее. Ты говорил мне, что подумаешь над моим предложением выставить тебя кандидатом от Хьюбери.
Норт кивнул, обрадовавшись, что тема любви закрыта.
— Я пока думаю.
— Мне кажется, с выборами у тебя не возникнет никаких сложностей. Тамошний народ знает и любит тебя, предан нашей семье. Тебя внесут в парламент на руках.
— Но это полдела, — напомнил Норт. — Нельзя сказать, что у тебя нет союзников, но если я вознамерюсь заикнуться о реорганизации полиции, мне потребуется более широкая поддержка.
Брат ничуть не оскорбился.
— Согласен, меня трудно назвать любимцем света, но у тебя есть свои связи. Они и помогут добиться цели. Спинтон ведь предложил тебя поддержать?
Норт кивнул:
— Да.
— Еще есть шурин Девлина — маркиз Уинтер. Никаких сомнений, Майлз окажет тебе любую помощь, какая потребуется.
Благослови, Господи, Блайт — жену Девлина, у которой такие хорошие связи.
— А еще есть куча несчастных пэров, на которых ты поработал.
Их действительно было немало.
— Только нет никакой гарантии, что они захотят поддержать меня публично.
— Ну, само собой. Кто-то захочет, кто-то нет. Всего-то и надо, чтобы ты заронил в нужные уши свои предложения. Твои взгляды встретят сочувствие в палате лордов, помяни мое слово.
Неужели все так просто? Сердце тревожно заколотилось. При поддержке нужных людей Норт может много чего сделать. Может предложить реформы, может помочь в подготовке новых законов. Целый новый мир открылся перед ним.
Сейчас нужно только распрощаться со старым. Завершить последнее дело — покончить с Харкером. Здесь не может быть неудачи. Норт не может позволить себе проиграть, когда ставки так высоки.
— Но сначала, — снова заговорил Брам, недовольно скривившись, — прежде чем мы начнем убеждать всех, что ты достоин поддержки, отправляйся наверх, и пусть тобой займется мой камердинер.
Камердинер Брама? О Господи!
— Он профессионал, но не волшебник.
Глава 19
Через неделю Октавия смирилась с мыслью, что Норт придет к ней не скоро, и решила, что можно выйти из дома и немного развлечься.
Это будет то еще развлечение! Сегодня вечером Беатрис и Спинтон собирались объявить о своей помолвке. Можно не сомневаться, весь Лондон будет стоять на ушах. Люди будут судачить по поводу того, что произошло, и наверняка во всем обвинят Норта.
Октавия отдала бы все, если бы ей с Нортом можно было жить просто и счастливо. Увы! Норту это не нужно. Может, не нужно сейчас. Но когда? Сколько ей еще ждать? Сколько ей еще придется выносить жалостные взгляды светских матрон, ведь ее кузина выходит замуж за человека, который поначалу предназначался Октавии? Сколько еще люди будут шептаться за спиной о том, что Норт отказался от нее?
И все же Октавия очень постаралась, чтобы выглядеть самым лучшим образом. Пусть все знают, что она не тратит время зря, дожидаясь, пока у Норта мозги встанут на место. Сияющие локоны были искусно уложены в прическу в виде короны. Жани пришлось потрудиться не один час, но это стоило усилий. Высоко поднятые волосы подчеркивали благородство лица и открывали высокую шею. Новое платье было роскошным. Мадам Вильнев превзошла саму себя. Она придумала нижнюю юбку бордового цвета. Поверх нее одевалась юбка из золотистого крепа, которая была расшита сотнями красных кристалликов, доставленных из Австрии. Камешки мерцали и образовывали узор в виде вьющегося стебля розы, который охватывал подол и с правого бока поднимался к талии. Лиф из крепа цвета неяркого золота был расшит листочками из бордового бархата. Рукава, сшитые из отдельных кусков того же бордового крепа, походили на розовые букеты. Ансамбль дополняли темно-красные перчатки и туфли. Из драгоценностей Октавия решила надеть простое алмазное ожерелье в одну нитку и изящные серьги из того же комплекта. К такому роскошному платью требовались простые и неброские украшения.
Октавия подхватила золотистую шаль и спустилась вниз. Джордж, ее кучер, уже подал карету.
Слава Богу, поездка до дома Спинтона длилась недолго, и на то, чтобы подумать о Норте, не осталось времени. Сейчас Октавия вспоминала о нем постоянно. Раньше — не более ста раз на дню. Это утомляло, раздражало и надрывало сердце.
В доме Спинтона к балу готовились несколько месяцев. На этом вечере должны были объявить о ее помолвке. Конечно, Спинтон никогда не говорил об этом прямо, но особо и не скрывал, что будет чувствовать себя счастливее с женщиной, которая горит желанием выйти за него замуж.
Через минуту Октавия была у белой гостиной. Двери были приоткрыты, поэтому ей не пришло в голову постучаться. Объявившись на пороге, она застала кузину и Спинтона, утонувших в жарких объятиях.
Что лишний раз подтверждало, насколько они подходят друг другу. Подобной страсти в Спинтоне Октавия не вызывала никогда. Бог в помощь, Беатрис!
— Хм-хм, — покашляла Октавия.
Они порхнули друг от друга, как испуганные воробьи, и оба залились краской.
— Это, конечно, не мое дело, — с тонкой усмешкой заметила Октавия. — Но если вам потребовалось ненадолго уединиться, могли бы закрыть дверь поплотнее.
Беатрис покраснела еще гуще.
— Прости, Октавия. Мы немножко увлеклись.
Октавия отмахнулась:
— Не переживай, Беа. Я не обиделась. Мне кажется, гости начали съезжаться, может, мы пойдем?
Беатрис была одета в темно-синее шелковее платье, в тон сюртуку Спинтона. Светясь от счастья, они прекрасно смотрелись в паре.
Спинтон — пока еще холостяк — сам встречал приглашенных на первом этаже в открытом зале, который был убран для бала. Октавия с Беатрис оставались поблизости, приветствуя весело болтавших, сверкавших драгоценностями гостей, которыми наполнялся дом. Казалось, ни у кого не возникло дурных мыслей, хотя краем уха Октавия услышала кое-какие разговоры. Кое-кто считал, что граф проявил великодушие, поддерживая с ней отношения, после того как она «скандально бегала» за Нортом.
