— Я хотел поговорить с тобой. Ты же принимаешь посетителей?
— Только не тебя, — горячо возразила она. — Это мой дом. Мой!
Джек оценил, с какой страстью она говорит, и ему сразу расхотелось дразнить ее. В груди возникла странная боль, как будто Сэди в эти слова завернула кирпич и шарахнула его по ребрам изо всей силы.
— Извини, — пробормотал он. — Я должен был прислать тебе карточку. Но мне показалось, что тебе будет приятно увидеть, как я лично признаюсь, что был не прав. — Теперь гнев начал обуревать его.
Сэди замерла и так стояла, подбоченившись. Джек не мог оторвать взгляда от ее тонкой талии. Ее фигура походила на песочные часы, затянутые в кашемир лилового цвета. Это было самое изысканное платье, которое он видел на ней когда-либо.
— Не прав? — Глаза перестали метать молнии. — Ты о чем?
— О том, что магазин — твой.
Настроение его женушки заметно изменилось. Она искренне обрадовалась:
— Правда?
Потом подозрительно спросила:
— А ты не врешь?
Состроив соответствующую гримасу, он скрестил руки на груди.
— Если бы мне захотелось обмануть тебя, я не стал бы признаваться в своей ошибке. И не стал бы извиняться за то, что уже сделал.
Сэди взвесила эти слова, ощупывая взглядом его лицо и пытаясь, как ему показалось, найти на нем какие-нибудь следы лжи.
— Наверное, вы правы. Спасибо вам, мистер Фрайди. Сегодня вы устроили мне настоящий праздник.
Да еще какой! Она не только получила магазин, но еще и отличный повод поиздеваться над ним. Хотя улыбка на ее лице стоила того. Тем более он знал, что сам вызвал в ней изменение настроения к лучшему.
— Будем считать это моим подарком.
Она вскинула тонкие брови.
— Да? А почему вы решили преподнести мне его?
— Сегодня шестое июля, — сообщил Джек и даже удивился, как легко сорвалась эта фраза с его языка. — С годовщиной!
Улыбка увяла, краска отхлынула с ее лица. Джек должен был бы испытать удовлетворение и позлорадствовать, но не мог. Наоборот, вдруг испытал нежность, увидев, как она поднесла руку к груди, словно успокаивая расходившееся сердце.
— Ты помнишь!
Джек нахмурился.
— Еще бы, Сэди. Как я могу забыть самый счастливый день в моей жизни?
Он не собирался заводить этот разговор, но ее удивление возмутило его. Неужели он настолько низкопал в ее глазах? Чем он заслужил такое отношение? Тем, что попытался сделать их жизнь обеспеченной?
Она как-то неуверенно посмотрела на него и, наконец, сказала:
— Я думала, что для тебя таким был день, когда ты уехал.
— Это был самый жуткий день.
— По твоему виду тогда я бы так не сказала.
К черту ее дурацкие замечания!
— Вообще-то самым кошмарным днем был тот, когда я вернулся домой и обнаружил, что жена бросила меня.
Она вся подобралась как для прыжка.
— Ты сделал это первым!
— Я же обещал, что вернусь, Сэди. — Это было правдой. Он хорошо помнил эти слова, как будто только вчера произнес их. — И я вернулся. А ты даже не оставила адрес, где тебя искать.
— Тебя не было два года, Джек!
— Я посылал тебе деньги, письма, большинство из которых ты даже не вскрыла, потому что хозяин вернул их мне, когда я пришел и увидел квартиру пустой. — Он говорил немного громче, чем обычно. Но тут впору было кричать.
Выставив вперед руки, Сэди внезапно кинулась на него как гарпия, готовая выцарапать ему глаза. И неожиданно замерла на месте, словно мысль о том, что придется дотронуться до него, вымещая на нем свою злобу, привела ее в смятение.
— Письма приходили редко, а потом их совсем не было. Ты не хотел, чтобы я искала тебя, поэтому откуда мне было знать, что ты действительно вернешься?
— Но ведь я же обещал! — закричал он чуть ли не вплотную приблизив к ней лицо.
Они молча уставились друг на друга. Пауза тянулась целую вечность.
— Твое обещание… — Голос у нее задрожал. — Да это просто колебание воздуха. Не более того.
Он грозно сдвинул брови.
— Но ты тоже давала обещания, Сэди. Они, наверное, весили больше, чем мои?
— Я держала их дольше, чем ты, Джек, — произнесла она сквозь стиснутые зубы. Ее лицо было настолько близко, что он мог пересчитать все ее реснички. Он почти забыл, какие они у нее длинные.
— Нет, неправда, — шепотом сказал он. — Потому что я вернулся, а тебя уже не было. — Они снова оказались в той точке, с какой начали. Сэди считала, что он бросил ее, Джек — что она его. И ни у того ни у другого не было веских доказательств своей правоты.
— Я так ждал встречи! — У него повлажнели глаза. — Но тебя не оказалось на месте. Дом был пуст.
Комок внезапно подкатил к горлу.
— Я жалею о каждом дне, который мы провели порознь, Сэди. Но ведь я уезжал, чтобы сделать нас богатыми. Ты должна это понимать.
— Я знаю только одно. Несмотря на все твои клятвы, что я важнее для тебя, чем деньги, ты ускакал при первой возможности, чтобы заработать состояние и наконец отделаться от своей жены.
Если бы она сейчас дала ему пинка под зад, это не произвело бы на него такого впечатления, как ее слова.
— Я никогда о тебе так не думал.
— Разве? Ты совершенно точно пожалел о своей женитьбе. И не мог дождаться, чтобы обрести свободу.
— Я уехал, потому что надо было покончить со всеми этими жульническими заработками. Теперь я богат, Сэди. Богат! И могу дать, тебе все, что захочешь.
— Магазин, например? — с вызовом спросила она.
— Да уж лучше заниматься торговлей, чем гаданием, — вырвалось у Джека, и он тут же пожалел о своих словах.
— Ты считаешь, что я занимаюсь жульничествам, да? И никогда не изменишь свое мнение?
Он махнул рукой.
— Ты сама-то веришь, что судьба человека прячется в спитой заварке на дне чашки?
Сэди строптиво поджала губы, и в ее глазах засветилось упрямство.
— Я хорошо зарабатываю этим себе на жизнь, Джек. На мои сеансы люди записываются за месяцы вперед.
— Ты не чувствуешь свою вину перед ними?
Она покачала головой:
— Нет, нисколько. — От разочарования в нем вдруг словно что-то сломалось. Куда девалась прежняя Сэди? Что случилось с его дорогой девочкой? Может, все это только его вина?
— Я не шарлатанка. И занимаюсь гаданием только потому, что могу и в самом деле предсказывать будущее. Ну, что скажешь?
