– Полагаю, леди Осборн, я взял эту партию, и вас тоже.
Он выиграл.
Мойра глядела на доску, на своего короля, на королеву, так аккуратно зажатых его ладьей. Как только ему удалось побить ее? Она была так уверена в своей победе! Он и не собирался позволить ей выиграть. Единственное, что он хотел, – это чтобы она поверила, будто у нее есть шанс против него.
Она играла и проиграла, оказавшись в его руках. Правда, отчасти она едва ли не надеялась, чтобы все именно так и получилось.
Медленно она подняла взгляд, чтобы посмотреть на Уинтропа. Он сидел, откинувшись на спинку кресла с руками за головой, и откровенно ухмылялся.
– Вы не откажетесь выполнить наш уговор, миледи? – Его леди. Он предъявляет на нее свои права? Если бы только она не была девственницей, ситуация не представлялась бы настолько тревожной. Абсолютно неуместная мысль. Но что она могла поделать?
– Нет, – едва выдавила она. Язык не повиновался ей. – Что вам угодно?
Он присвистнул, вставая.
– Вы говорите так, будто идете на казнь. – Он постоял рядом с ней. – Давайте присядем на софу.
Мойра посмотрела на предложенную руку с длинными, тонкими пальцами, с изящной кистью и совершенно не опасную. Почему ей так страшно принять ее? Боится, куда она завлечет ее?
Все еще колеблясь, она вложила свои пальцы ему в ладонь и поднялась. Его рука была теплой, сильной и уверенной. У нее задрожали колени.
Он подвел ее к софе – той самой, которую они разделили друг с другом в ночь, когда пили подогретое вино. Он сел и осторожно опустил ее рядом с собой. Мойра не дыша ожидала, что он сделает дальше – поцелует, коснется ее или что-нибудь еще?
Несколько мгновений они сидели в молчании. Он устроился поудобнее и взял ее руку в свою, легонько поглаживая.
– Сколько вам было лет, когда вы познакомились с виконтом?
От неожиданности она задохнулась.
– Простите?
Он откинул голову, простодушно хлопая ресницами.
– Как вы себя чувствуете, Мойра? Вы покраснели.
Он отлично понимает, что она не может оставаться невозмутимой.
– Вы устроили для меня эту чудовищную игру, чтобы только побеседовать со мной?
Он был сама невинность.
– Что еще я могу хотеть от вас? – Треснуть бы его сейчас чем-нибудь! Что это – облегчение или досада – кипит в ее груди?
– Вы же говорили, что у вас есть прихоти, которые я должна удовлетворить.
Он утвердительно кивнул:
– Конечно, есть. Я хочу, чтобы вы рассказали о себе. – Опять этот невинный взор. – А вы ожидали чего-нибудь другого?
Во взгляде Мойры было больше растерянности, чем гнева.
– Я думала, вы имеете в виду обольщение… – Ему хватило хладнокровия прикинуться обиженным.
– Я и словом не обмолвился о соблазнении, но если вы предпочитаете это…
Он наклонился, чтобы поцеловать ее, но она остановила его, подняв руку. Ей не хотелось, чтобы он услышал, как бешено колотится ее сердце. Какая же она малодушная!
– Девятнадцать. Мне было девятнадцать, когда я познакомилась с Энтони.
Он оперся спиной на софу и сидел так, улыбаясь довольно и насмешливо. Она была уверена, что он играет с ней. Как кошка с мышкой, он будет трепать ее до тех пор, пока у нее хватит сил.
– Это была любовь с первого взгляда?
Она могла бы сказать – да, но ей не хотелось врать ему. Если они вдруг начнут заниматься любовью, он обнаружит, что ее брак был фикцией, и тогда все будет трудно объяснить.
– Нет, все было не так. – Она сглотнула комок в горле и уступила необходимости войти в подробности, – Мы с Тони обожали друг друга, но по-другому. Мы поженились из соображений удобства. Ему была нужна невеста, а мне хотелось сбежать из семьи.
Слава Богу, он оставил тему ее замужества. К несчастью, появилась другая.
– Сбежать из семьи? Удалось? И насколько удачно? – Он шутит или в самом деле изумлен?
– На какое-то время. – Мойра невесело улыбнулась. – Ты видел Минерву, значит, знаешь, что иногда приходится общаться…
Он пристально разглядывал ее.
– Чаще, чем ты хочешь.
– Увы. – Как легко было признаться ему в этом! – Я немного близка с двумя сестрами. Мне кажется, у нас с Минни может получиться что-то вроде дружеского союза, а других сестер не хочу видеть.
Он кивнул, соглашаясь. Не хочет ли он узнать, почему она не любит свою семью? Или ему это все равно?
– Какая ты была в детстве?
Она ответила не раздумывая, благодарная, что он поменял тему разговора:
– Толстая, и много читала.
– Толстая? – В глазах появилась улыбка. – Не может быть.
– Чистая правда. – Ей стало неловко от его недоверчивости. – Мать постоянно укоряла меня за мой вес.
Он оценивающе, как медик, окинул ее взглядом, в котором не было ничего оскорбительного.
– Но теперь ты скорее худая.
Мойра забеспокоилась. Уже не в первый раз он начинал говорить о ее худобе.
– По-твоему, мне следует поправиться? – Он невозмутимо встретил ее взгляд.
– Можно было бы немного прибавить в весе.
Она раздраженно рассмеялась. Это прозвучало довольно неожиданно, но соответствовало ее внутреннему состоянию.
– Если я растолстею, все скажут, что я подурнела. – Он твердо стоял на своем:
– Ты красива, независимо от того, худая или толстая. Это не меняет дела.
Мойра отвернулась, чтобы скрыть подступающие слезы. Все эти годы, пока она была толстушкой, ей так хотелось, чтобы кто-нибудь, любой, назвал ее красивой. Вместо этого ей говорили, что нужно похудеть, и тогда она станет привлекательной. А теперь этот чудесный, таинственный мужчина сказал, что ему все равно, каких габаритов она будет. Он в самом деле имел в виду именно это? Она не верила себе.
Он молчал недолго. Судя по всему, он понял, что ей не хочется продолжать этот разговор.
– Что, по-твоему, может быть самым ужасным в жизни? – Господи, благослови его за это пугающее умение так легко читать ее мысли.
– Прожить остаток дней под одной крышей с моей матерью.
Он засмеялся, и она невольно улыбнулась ему в ответ.
– В самом деле?
Она пожала плечами и сменила тему:
– Мне бы хотелось познать настоящую любовь, пока я жива.
Он осторожно сжал ее пальцы. Как спокойно сидеть с ним вот так рядом, держа друг друга за руки.
