– Ты болен? – Брат обошел его и встал перед ним.
– Нет. – Не в том смысле, который брат имеет в виду, во всяком случае.
– Тогда что ты валяешься?
Повернув голову на подушке, он слабо улыбнулся:
– Мне это нравится.
– На тебя не похоже, – нахмурился Норт.
– В самом деле? – Уинтроп сухо усмехнулся. – Очень даже похоже. Я мыслитель. Лежу и размышляю. Мне нравится думать о разных вещах и быть в меланхолии. Могу читать лекции на эту тему.
Ирония не произвела на брата никакого впечатления. Ничего не поделаешь. В последнее время дерзости рождались с трудом. Саркастические выпады, так легко удававшиеся раньше, приходилосьвымучиватьизсебя. Единственным человеком, которого могли поразить его высказывания или поступки, был он сам. Он глубоко вздохнул:
– Зачем ты пришел, Норт?
Брат уселся на подлокотник кресла.
– Нужен повод, чтобы навестить брата?
– Нет, конечно, но, кажется, он у тебя всегда есть. – Может, не так уж и трудно быть легкомысленным?
При полном безразличии на лице в глазах Норта появилось беспокойство.
– Октавия считает, что тебе нужно прийти к нам на обед. Ей кажется, ты плохо питаешься.
Уинтроп рассмеялся.
– Твоя жена слишком хороша для тебя. – Разумеется, брат не стал спорить.
– Я повторяю это себе каждый день. Ты придешь на обед или нет?
Закинув руку за голову, Уинтроп поудобнее устроился на узкой софе.
– Передай Октавии мою благодарность и извинения. Я никуда не пойду.
– Черт побери, Уин! – Надо же, сколько экспрессии скрывается за невозмутимостью. – Что с тобой творится?
Сейчас настала его очередь проявить безразличие.
– Ничего.
Норт сердито смотрел на него.
– Ты беззастенчиво лжешь.
Рассмеявшись, Уинтроп повернулся лицом к брату.
– Все прекрасно, просто я не в настроении общаться сегодня вечером.
Норт криво усмехнулся:
– Даже с очаровательной леди Осборн?
Он должен был предвидеть такой поворот. Если бы он не был настолько занят самим собой, то был бы готов к подобному вопросу.
– Учитывая, что она леди и вряд ли захочет поехать без сопровождения, я не уверен, что затея имеет смысл.
Хорошо зная Норта, он понимал, что это только начало.
– В последние дни вы много времени проводили вместе. – Уинтроп снова глядел в потолок, потом закрыл глаза.
– Да. И что с того?
– Люди судачат.
– Догадываюсь. – На этом их разговор закончится? Он слышал, как Норт зашевелился в кресле.
– Она близкий друг Ви, ты ведь знаешь.
Ага. Вот, кажется, начинается самое главное. Настолько, что брат даже не предупредил о своем приходе.
– Да, знаю.
– Я тоже о ней высокого мнения. – Уинтроп приподнял брови, не открывая глаз.
– Не сомневаюсь.
– В любом случае нам с Октавией никак не хотелось бы видеть ее… разочарованной.
– Могу представить, вы же ее друзья. – Как холодно это прозвучало, словно он уже наперед знал свое будущее. Мойра в любом случае обманется в нем.
– Господи помилуй, Уин, ты можешь посмотреть на меня?
Еще один вздох, он открыл глаза и скосил их на брата.
– Что ты хочешь от меня, Норт?
Брат сверлил его взглядом, не предвещавшим ничего хорошего.
– Я хочу знать, каковы твои намерения в отношении Мойры.
– Пока ничего определенного. Наверное, хочу познакомиться с ней ближе. – Лжец. Странно, он не подивился этими словами.
– Она заслуживает большего, чем заурядная связь.
Брат был прав. Она достойна много большего, чем он мог ей дать при всем своем желании.
– Ты уверен, что я рассчитываю на это? Норт пристально глядел на него, губы вытянулись в жесткую линию.
– Понятия не имею. Так каковы же твои намерения? – Проклятие! Норт отлично знал, как выпотрошить его.
Поэтому, стараясь выглядеть как можно естественнее, Уинтроп ответил с показным безразличием:
– Конечно, она заслуживает большего. Для утех можно найти сколько угодно и где угодно, и с гораздо меньшими усилиями, которых мне стоит очаровательная вдова Осборн.
– Так, значит, она для тебя – усилие?
Что-то щелкнуло внутри его, и он вскочил, свесив ноги с софы.
– Что она значит для меня, не твое дело.
Норт с удивлением разглядывал его. Уинтроп рассмеялся бы, если бы не был так зол на себя за то, что не удержал себя в руках.
Он пригладил волосы и глубоко вздохнул, прежде чем заговорить снова. Он уже пришел в себя.
– Что это за расспросы, Норт? Вы с Октавией думаете, что я наношу ущерб Мойре, что я играю с ней? – Он сам так и думал, но не это было главным.
Норт пожал плечами. Наконец он позволил себе выглядеть несколько сконфуженным. Его светло-голубые глаза старались избегать взгляда Уинтропа.
– Ты никогда не проводишь около одной женщины больше недели, в крайнем случае – двух.
– Мы видимся с Мойрой в течение почти четырех недель. – Господи Боже, это длится уже так долго? Точно. Он встретился с ней в самом начале месяца. Сегодня – 29 декабря.
– Именно поэтому мы обеспокоены. Вряд ли Мойра может быть обычным приключением.
Уинтроп откинулся на спинку софы. Господи, как он устал!
– Если вы так уверены, что она не заурядная авантюра, к чему тогда эти расспросы?
– Потому что мы с Октавией беспокоимся, что она станет рассчитывать на нечто большее, чем ты приготовил для нее. – Брат приподнял бровь, словно подчеркивая самое важное в своих словах.
– На женитьбу? – Как язвительно и горько прозвучало это слово.
Норт утвердительно кивнул.
– Ты первый мужчина, к которому она проявила интерес после смерти мужа. Она так не уверена в себе до сих пор!
– Она совсем не выглядела неуверенной, когда тискала мой болт пару дней назад. – Слова сорвались с языка, и он тут же пожалел, что невозможно вернуть их назад. Они не имели к Мойре никакого отношения. Вдобавок у него не было права пачкать ее имя. Получалось, что таким образом он обесценивает случившееся той ночью, сводит до ординарного физиологического отправления. Но чувствовал он по-другому.
