Самая малость.
Глава 16
На следующее утро Мойра и Минни сидели в библиотеке и занимались списком приглашенных на официальную помолвку, которая должна была состояться в ближайшие две недели. Это занятие требовало сосредоточенности и полностью устраивало Мойру. Она была готова делать что угодно, лишь бы не думать об Уинтропе Райленде.
Правильно ли она поступила, отдав ему тиару? Был ли он правдив в том, что рассказал ей? Искренне ли его раскаяние? Или это всего лишь умно выстроенная уловка, чтобы заполучить от нее тиару?
Что бы это ни было, сейчас уже не важно. Теперь эта злосчастная тиара у него в руках. Может, Тони простит ей, что отдала ее? И если Уинтроп действительно страдает по ней, тогда в один прекрасный день он вернется и попытается добиться ее еще раз. Если нет, пусть остается там, где он есть. Какая разница, в конце концов? Она ведь сказала ему, чтобы он к ней не приближался. Он может понять ее слова буквально.
Вообще-то именно это она имела в виду. Ее сердце разбито, и непонятно, можно ли доверять Уинтропу. Она не собиралась подвергать опасности своих близких, связавшись с вором бедный Натаниэль уже достаточно пострадал.
– Знаешь, мы должны пригласить маму и папу.
Мойра посмотрела на сестру, которая с беспокойством наблюдала за ней своими карими глазами.
– Разумеется, они же все-таки твои родители.
– И твои тоже.
Мойра невесело усмехнулась:
– Они приедут не для того, чтобы увидеться со мной. Уверена, Миллисент, Маргарет и Марисса тоже захотят приехать.
Минни наморщила нос:
– Как это нелепо, что мама и папа дали нам всем имена, начинающиеся на «М».
Конечно, просто глупость. Но Мойра подозревала, что ни отец, ни мать – особенно мать – совершенно не придавали значения такой мелочи, как имена дочерей.
– На мой взгляд, ты слишком переживаешь по этому поводу, – сухо заметила Мойра. – Наверное, пора заканчивать со списком. Кто еще у нас остался?
Минни облизнула губы, проведя по нижней языком.
– Мы будем приглашать мистера Райленда?
– Норта? – Мойра разыграла маленький спектакль, рассматривая лист бумаги, лежавший перед ней на столе. – О да. И он, и Октавия уже есть в списке.
– Ты знаешь, кого я имела в виду.
Вздохнув, Мойра подняла глаза и встретила обеспокоенный взгляд сестры.
– Ты хочешь его пригласить? – Если это будет приятно Минни, она переживет один вечер рядом с Уинтропом. В конце концов, они живут в одном городе и в любой момент могут случайно столкнуться на улице.
Не часто, конечно. Хорошо бы пореже.
– Не знаю. Мне хотелось бы увидеть его там, потому что он был мил со мной. Кроме того, вся его семья приглашена. Но я не могу вынести, что он сотворил с тобой, Мойра, хотя я знаю всего лишь половину того.
В действительности – меньше половины, но и этого достаточно. Начнет задавать вопросы, а Мойра так много передумала, что говорить об этом уже не хотелось.
Она надела маску безразличия.
– Хорошо бы тебе пригласить его. Уверена, он воспользуется возможностью принести свои поздравления.
Это не очень понравилось ее сестре.
– Он уже сделал это прошлой ночью, когда мы с Лукасом сообщили ему.
Мойра замолчала, перо повисло над чернильницей.
– Разумеется, но поздравить публично – совершенно другое дело. – Она обмакнула перо в чернила и вывела его имя в списке, пока нервы не сдали.
– Ты думаешь, он придет?
Господи, неужели ей никуда не деться от этого человека?
– Я не знаю, Минни! – Ее терпению пришел конец. – Хочешь, я сама лично пойду к нему и спрошу его?
Минни широко открыла глаза.
– Ты сможешь сделать это для меня?
Мойра чуть было не заявила сестре, чтобы та убиралась, и подальше, но тут обратила внимание на озорной огонек в глазах Минни. Та дразнила ее, и, надо сказать, очень умело.
– Нет, – ответила она. – Но у меня есть повар, который приготовит нам шоколад. Ты не против?
Минни захлопала в ладоши, как маленькая девочка.
– Нет, нет, не против!
Покончив с шоколадом, Мойра поднялась посмотреть, как там Натаниэль. Она просидела возле него почти всю ночь, ненадолго прикорнув в кресле около его – ее – кровати. Не кресло мешало ей заснуть, а то, что она снова и снова прокручивала в голове события прошедшей ночи, в особенности поцелуй, которым они обменялись с Уинтропом.
Неужели она не в силах владеть собой, стоит мужчине лишь проявить внимание? Он поцеловал ее, и она растаяла, забыв о его презренном поступке. Пока ее друг в забытьи лежал как раз над ними, в кровоподтеках и синяках от столкновения с трусливым бандитом, Мойра была готова на своем обюссонском ковре заняться любовью с таким же преступником.
Лицо Натаниэля было спокойным, когда она тихонько заглянула в полуоткрытую дверь. Казалось, оно распухло еще больше, чем прошлой ночью, а синяки стали ужасающе темными, лилово-зеленого цвета. Но он не выглядел страдающим от боли, и уже это было хорошо.
– Я лежу и размышляю, когда ты соизволишь появиться, – пробормотал он, открывая глаза, когда она проскользнула в комнату. – Мне нужен ночной горшок. Нестерпимо. Боюсь, тебе придется мне помочь.
Услышь Мойра такие слова от кого-нибудь еще, она была бы смущена сверх меры, но только не от Натаниэля. Когда Тони болел, они по очереди ухаживали за ним, в том числе водили в туалет, а со временем стали опорожнять подкладное судно. Так что она, конечно, поможет подняться своему другу, чтобы тот смог, отправить естественные надобности.
– Я так счастлива видеть тебя, – сообщила она. – Правда, совсем подругой причине.
Она подошла к кровати и стащила простыни. Он лежал голый, и мельком, прежде чем отвела глаза, она увидела повязки, обвитые вокруг его ребер. В ней заговорило чувство вины. Это была ее ошибка, что такое случилось с ним. Если бы только она не отдалась своему влечению к Уинтропу!
– Перестань себя винить, – грубо одернул он ее. – И дай халат. Мне холодно.
Никогда еще она не видела Натаниэля в таком отвратительном состоянии, обнаженным и избитым. Поэтому не удивилась. Она достала халат, один из тех, что ее слуги забрали из его дома и принесли сюда. Одевание было медленным и болезненным, но он стойко перенес его. Затем, положив руки Натаниэля себе на плечи, Мойра обхватила его за спину и помогла встать на ноги.
– Ты уверен, что так будет лучше, чем судно? – спросила она, с трудом переводя дыхание, когда они оба пытались сохранить равновесие. – Могу принести.
