Но даже злейшие враги не могли пожелать ему худшей участи, чем заключение супружеского союза с принцессой Каролиной Брауншвейгской.
Граф, многократно видевший эту женщину в разных обстоятельствах и считавший ее грубой, вульгарной и неуравновешенной, не мог понять, как подобная особа могла привлечь внимание мужчины, носившего неофициальный титул Первого джентльмена Европы.
В какой-то момент он поймал себя на том, что всерьез тревожится, как бы эта взбалмошная, непредсказуемая женщина не нарушила церемонию коронации.
— За всю жизнь, Мелтам, я совершил две глупейшие ошибки, — задумчиво заметил король.
— Всего лишь две, сир? — улыбнулся граф. — Другие наделали их побольше.
— Две, имевшие серьезные последствия, — пояснил король. — Первая — это моя женитьба, вторая — тот проклятый суд.
— Согласен, ваше величество, но с этим уже ничего не поделаешь.
— Одно могу сказать вам, Мелтам, — с чувством произнес король, — ради всего святого, будьте осторожны в выборе жены.
— Ваш пример, сир, для меня наука. Пока, по крайней мере, таких планов у меня нет.
— Вы правильно делаете, что не спешите. Совершенно правильно, — одобрительно кивнул король. — Женщину можно получить и не вступая в брак, супруга же может оказаться сущей дьяволицей.
Покидая Карлтон-Хаус, граф не сомневался, что королева обязательно постарается проникнуть в Вестминстерское аббатство. Но ради спокойствия короля он не стал делиться этими мыслями.
Лорд Худ, состоявший при королеве распорядителем двора, уже открыто заявил, что доставит свою госпожу на коронацию любым способом, даже если ее придется сбросить с Тауэра.
С другой стороны, люди, отвечавшие за церемонию, были столь же твердо намерены не допустить, чтобы кто-то, пусть даже сама королева, сорвал церемонию, на проведение которой парламент выделил неслыханную сумму в двести сорок три тысячи фунтов.
Из Карлтон-Хауса граф отправился на ланч в свой клуб, находившийся на Сент-Джеймсской площади.
Едва переступив порог, он наткнулся на своего близкого друга, капитана Чарльза Кеппла, щеголявшего в форме Королевской конной гвардии.
— Хотел встретиться вчера, но мне сказали, что тебя нет в Лондоне. — Капитан пожал другу руку. — Как дела, Видал?
— Был в поместье. Знакомился с новым приобретением.
Граф сел за стол напротив Кеппла и попросил подать бокал хереса.
— С новым приобретением? — воскликнул капитан. — Так это правда! Говорят, ты выиграл в карты имение Роксли?
— На сей раз слухи тебя не обманули, — подтвердил граф.
— Боже мой! Зачем тебе еще какие-то владения? Что ты будешь с ними делать? Тебе и без того принадлежит половина Британских островов!
Граф рассмеялся.
— Ты, как обычно, преувеличиваешь.
— Большие ставки не в твоем стиле. Ты никогда не играешь по-крупному и, помнится, всегда говорил, что карты — занятие для дураков.
— Так и есть, — кивнул граф. — На свете есть немало развлечений более простых и дешевых, чем швырять деньги на карточный стол в компании кретинов.
— Здесь я полностью на твоей стороне, — согласился Кеппл. — Но что же случилось в этот раз?
Прежде чем ответить, Мелтам сделал глоток.
— Я собирался всего лишь заглянуть в комнату, где играли в карты, посмотреть, кто там есть, но на пороге столкнулся с Дарли. «Уходите?» — спросил я. «Не могу смотреть, как играет этот чужак, Кроуторн, — ответил он. — Обдирает юнцов как липку. Противно. Меня от него тошнит».
— Ничего удивительного, — согласился Чарльз Кеппл. — Здесь к нему все так относятся. Он знакомится с юнцами, притворяется их лучшим другом, а потом обирает до нитки.
— Именно этим он и занимался на прошлой неделе, — продолжал граф. — Когда я подошел к столу, Кроуторн сидел с двумя мальчишками, которые лишь недавно приехали в Лондон и ни во что, кроме «снапа» или «разори соседа», в жизни не играли.
— Да уж, он преподаст такой урок, что навсегда запомнится, — сухо заметил Чарльз Кеппл.
— Именно это он и делал. С ним там был Роксли. Юнцом его не назовешь, но я сразу, едва только посмотрел на него, понял, что парень уже проигрался, а встать и уйти не может.
— Старый плут знает, как удержать их за столом, и просто так никогда не отпускает, — вставил Чарльз Кеппл.
— Я подошел поближе и услышал, как Кроуторн говорит: «Ну же, Джайлс, не робей. Ты же не трус». На Роксли было жалко смотреть — глаза бегают, губы пересохли. Ясно, что ему дали последний шанс и на карту поставлено все.
— Да, игрок он не слишком ловкий, — согласился капитан. — Когда волнуется, всегда себя выдает. Ты, Видал, наверное, и сам заметил.
— Я тоже вступил в игру, чего они явно не ожидали, — продолжал граф. — Что поставил Роксли, меня не интересовало, но, когда партия закончилась и я выиграл, Кроуторн был вне себя от злости. Раскраснелся, только что не лопнул.
— Жаль, меня там не было! — воскликнул капитан.
— Я поднялся из-за стола и предложил обоим юнцам выпить со мной в баре.
— И они согласились?
— Да, с благодарностью. Кроуторн как будто заколдовал их. Мы выпили, я заплатил и отправил обоих домой.
— Кроуторн, должно быть, рвал и метал!
— Я даже не знал, что выиграл, пока стюард не сказал, что Роксли поставил на кон Монастырь, свое родовое поместье.
Чарльз Кеппл громко расхохотался.
— Ну, Видал, разве это не в твоем стиле?
Сесть играть, не зная, что на кону, а?
— Теперь знаю.
— Монастырь? Вроде бы что-то слышал, — нахмурился Кеппл, — но что именно, вспомнить не могу. Может, только название?
— Я только что от короля, — сменил тему граф. — Мне его жаль. Завтра коронация, и он опасается, как бы чего ни случилось.
— Другими словами, не знает, как поведет себя королева. Ты это имеешь в виду?
— Именно. Ему кажется, что она постарается испортить эту великолепную, торжественную, столь памятную для него церемонию, в подготовку которой он вложил всю душу.
— Да, уж она испортит, если только сможет, — предрек капитан Кеппл.
— Я так ему сочувствую, — вздохнул граф. — Он, конечно, тщеславен, но ни один мужчина не достоин тех страданий, что выпали на его долю по вине этой женщины.
— Другими словами, опыт короля окончательно отвратил тебя от женитьбы? — с ухмылкой полюбопытствовал Чарльз Кеппл.
— Мне это и не требовалось, — ответил граф. — Подобных намерений у меня никогда не было. Я и королю объяснил, что не собираюсь жениться.
— Рано или поздно этого не избежать. Разве ты не хочешь оставить наследника?
