– Здгавствуйте, начальник! – сказал он, не выговаривая буквы
«р».
– Здгавствуйте, здгавствуйте! – убрав руки за спину, пошутил
начальник.
Задержанный приятно удивился и спросил, не принадлежит ли
капитан к тому же национальному меньшинству, что и он. Капитан не обиделся, но
отвечал отрицательно.
– Что вы говорите! – всплеснул руками задержанный. – А на
вид такое интеллигентное лицо.
Он огляделся, взял стоявший у стены стул, подтянул его к
столу капитана Миляги и сел. В этом кабинете посетители обычно вели себя
сдержанней. «Видать, старик еще не совсем понял, куда попал», – весело подумал
капитан, но виду не подал. Ничего не сказал он даже тогда, когда гость
по-хозяйски положил локти на стол и доверчиво посмотрел в лицо капитана.
– Слушаю вас, – сказал он доброжелательно.
– Вы – меня? – улыбнулся капитан. – Давайте уж лучше
наоборот. Давайте я вас послушаю.
Гость оказался покладистым, он согласился с предложением
капитана.
– Во-первых, – сказал он, – я попрошу вас послать человека к
моей жене Циле – она сидит на лавочке возле ворот – и сказать ей, что я скоро
приду.
Капитан несколько удивился и спросил задержанного, откуда у
него такие сведения, что Циля сидит именно на лавочке у ворот, а не где-нибудь
в другом месте.
– Охотно вам объясню, – сказал гость. – Я уже не так молод,
чтобы Циля думала, что я ночую у какой-нибудь гойши.
– Это естественно, – живо согласился капитан. – Но ваш
возраст мог дать вашей супруге основания для беспокойства другого рода. Она
могла предположить сердечный припадок или что вы… не дай бог, конечно, я вам
этого ни в коей мере не желаю… но она могла подумать, что вы, – глаза капитана
радостно засверкали, – попали, например, под машину. А? Ведь бывает такое.
Ведь, согласитесь, в жизни все может случиться.
– Что вы, что вы! – замахал руками задержанный. – Моя Циля
такой паникер, она всегда думает самое худшее.
– Ага, – заулыбался капитан, совершенно довольный. – Значит,
вы считаете, что попасть к нам это даже хуже, чем под машину. Я вижу, вы
человек очень умный, и вы нравитесь мне тем, что очень верно оцениваете
обстановку. Но в таком случае вы должны согласиться, что посылать кого-нибудь к
вашей супруге и обнадеживать ее, что вы скоро вернетесь, было бы
преждевременно. Вы знаете, что мы не очень охотно расстаемся с нашими гостями,
и, учитывая это, стоит ли понапрасну волновать старую женщину? Это было бы в
какой-то степени даже, я бы сказал, негуманно.
– Я вас понимаю, – охотно согласился старик. – Я вас очень
хорошо понимаю. Мне тоже приятно видеть ваше лицо, начальник, но нам все-таки
скоро придется проститься, и я вам скажу почему. Но прежде всего я попрошу вас
уволить этого идиота. – Большим пальцем гость указал на стоявшего за его спиной
Свинцова.
– Как вы сказали? – предвкушая большое веселье, переспросил
капитан. – Вы сказали «этого идиота»?
– А скажите мне, кто же он есть? Вы спросите его, что он
причепился ко мне на базаре? Что я такого ему сделал?
– Да, в самом деле, – капитан повернул голову к
подчиненному. – Свинцов, что он тебе такого сделал?
– Пущай сам скажет, – хмуро буркнул Свинцов.
– И скажу, – пригрозил задержанный. – Я все скажу, как было.
– Буду очень рад вас послушать, – искренне сказал капитан.
Он потянулся к стоявшему за его спиной сейфу, достал стопку
линованной бумаги и положил на стол перед собой. На первом листе было написано:
ПРОТОКОЛ ДОПРОСА №
Гр-на (нки)
(фамилия, имя, отчество)
Год рождения
Место рождения
Социальное происхождение
Национальность
Партийность
Образование
Профессия
Должность и место работы обвиняемого (ой), подозреваемого
(ой)
(нужное подчеркнуть)
в преступлениях по ст. ст. УК РСФСР
Капитан вынул из железного стаканчика самопишущую ручку с
золотым пером, подчеркнул нужное: «обвиняемого» – и доброжелательно посмотрел
на своего визави.
– Итак? – сказал капитан.
– Вы хотите записать то, что я вам скажу? – спросил гость
почти польщенно.
– Непременно, – кивнул капитан.
– Ладно, пишите, – вздохнул обвиняемый. – Я старый человек,
получаю пенсию двенадцать рублей, а глаза у меня открыты и видят, где чего
дают. В воскресенье утром в двадцать минут восьмого меня разбудила моя жена
Циля. Записали? Она сказала: «Мойша, у нас нечего есть. Ты должен пойти на
базар и продать что-нибудь из вещей». А я имею профессию сапожника, и у меня
всегда есть немножко кожи. Я взял старые хромовые голенища и пошел на базар. И
тут ко мне подходит этот ваш идиот и спрашивает, какое я имею право спекулировать.
Я ему объясняю, что спекуляция – запишите – это когда покупают дешево, а
продают дорого. А я ничего не покупаю, я только продаю. Тогда он спросил, какая
у меня фамилия, и я ему сказал. И он взял меня за шиворот и потащил в ваше
отделение. А вокруг собрался народ, и все стали говорить, что тут поймали
шпиона. А я вам должен сказать откровенно, что я совсем не шпион. У меня есть
очень хорошая профессия, и свой кусок хлеба я всегда заработаю. А если ему не
понравилась моя фамилия…
– Какая фамилия? – перебил Миляга и занес ручку над
протоколом.
– Моя фамилия – Сталин.
Капитан вздрогнул, но тут же не забыл улыбнуться.
– Как вы сказали?
– Вы хорошо слышали, как я сказал.
Капитан пришел в себя. Он встречал всяких сумасшедших, в том
числе и страдающих манией величия. Он мигнул Свинцову, тот сделал движение
рукой, и самозванец – много ли ему надо? – свалился со стула. Шлем отлетел в
сторону.
– О-ой! – застонал он, поднимаясь. – Ой, начальник, этот ваш
идиот таки снова дерется! Вы видите, у меня из носа течет кровь. Я прошу
записать это в ваш протокол.
С трудом поднявшись, он стоял перед капитаном и держался за
нос, из которого действительно падали на пол большие красные капли.
