Я помотала головой.
— Магия у меня взбрыкивала еще до того, как я попала в «Гекату». Помнишь, как у того учителя память отшибло? А кошмарная история на выпускном?
— Та же причина, — ответил папа. — Громадная силища и никакого представления, как ею управлять. От этого ты пугаешься, и твои способности еще больше выходят из-под контроля.
Он подошел и взял меня за руку. Я, как с Дейзи и Ником, сразу ощутила бурлящую в его венах силу.
— Софи, я долгие годы испытывал то же самое.
— Правда? — прошептала я чуть слышно.
Он кивнул.
— Я был немногим старше тебя, когда моя мать…
Папа запнулся, неосознанно сжимая мою руку.
— После смерти моего отца, — продолжал он, — я готов был голыми руками вырвать из себя магические способности, если бы только это было возможно. Как и ты, я решил навсегда отказаться от магии. Она меня слишком пугала.
— А я и не задумывалась, каково тебе пришлось тогда.
Я попробовала представить себе, что не Алиса убила Элоди, а папа убил маму. Что я тогда чувствовала бы? Это было так страшно, что не вмещалось в сознание.
— А почему ты передумал?
Папа вздохнул и грустно улыбнулся.
— Долгая история. Главное, в конце концов я научился управлять своими способностями с большой степенью точности. Например…
Он указал пальцем на самое малюсенькое зеркальце — серебристый квадратик высотой около трех дюймов, я его даже не замечала.
— Разбейся, — сказал папа негромко.
Я съежилась, но по стеклу всего лишь пробежала тонкая, как волосок, трещинка.
— И правда, никаких разрушений, — протянула я. — А как ты это делаешь?
— Сочетание различных приемов. Концентрация внимания, дыхательные упражнения…
— Демонская йога? — предположила я.
Папа засмеялся.
— Нечто в этом роде! Очень приблизительно я могу это объяснить следующим образом: у нас с тобой, как и у Ника, Дейзи, Алисы, у моей матери, магия божественная, а тело, разум и душа — человеческие. Нужно, чтобы обе составляющие ладили между собой, иначе магия выходит из-под контроля.
— И тогда мы сходим с ума… Как Алиса.
Он кивнул.
— В общем, да. А теперь еще раз попробуй разбить зеркало, сосредоточившись не на демонической, а на человеческой своей половине.
— И как это сделать?
Папа вынул из нагрудного кармашка платок и принялся протирать очки.
— Есть разные методы. Можно вспомнить что-нибудь из прошлого, когда ты еще не обрела магические способности, а можно сосредоточиться на испытанных тобой сильных человеческих чувствах, таких как страх, ревность, любовь…
— А ты о чем вспоминаешь?
Папа ответил, снова надевая очки:
— О твоей маме.
— Ох…
Если ему помогает — вдруг и мне поможет? Я выбрала еще одно зеркало, на сей раз среднего размера, в раме из позолоченных ангелочков. Снова магия поднялась откуда-то снизу, но теперь я не стала швыряться ею, как обычно, а, глубоко вдохнув, представила себе мамино лицо. То, о чем я вспомнила, случилось больше года назад, еще до того, как нам пришлось в срочном порядке уезжать из Вермонта. Мы выбирали для мамы платье, она улыбалась, зеленые глаза сияли.
Бешеный стук сердца сразу замедлился, и магия накатывала уже не так стремительно. Когда она дошла до кончиков пальцев, я пристально посмотрела на зеркало, удерживая мысленный образ мамы.
— Разбейся!
Выбранное мной зеркало и два по бокам от него разлетелись на куски, мелкие осколки дождем посыпались на пол. И все-таки только три, и никаких взрывов.
— Ни хрена ж себе! — выдохнула я.
По лицу расползалась придурковатая улыбка. Впервые за много месяцев я была пьяной от магии.
— Совсем другое дело, — похвалил папа, взмахнув рукой. Зеркала вмиг починились. — Разумеется, чем больше ты будешь тренироваться, тем лучше сможешь управлять своими способностями и тем меньше вероятность причинить кому-нибудь вред.
Эйфория отступила, и во мне робко трепыхнулась надежда.
— Значит, если я освою этот магический психотренинг, то не стану такой, как… как Алиса?
— Да, как я и сказал, риск значительно снизится. Софи, процедура Отрешения — далеко не единственный выход.
Не придумав, что на это сказать, я молча кивнула и незаметно вытерла о юбку враз вспотевшие ладони. Дыхательные упражнения и мысли о близких людях — перспектива куда приятнее, чем позволить кому-то вырезать магические руны у меня на теле. Слишком хорошо, даже не верится.
— Безусловно, выбор за тобой, и сегодня еще ничего окончательно решать не нужно, — прибавил папа. — И все же… пообещай, что по крайней мере подумаешь.
— Ага, — ответила я, но получился какой-то писк.
Кашлянув, я повторила:
— Ага. Подумаю, конечно.
Я была уверена, что папа в своем обычном стиле скажет бодрым голосом: «Прекрасно! Я буду с нетерпением ожидать твоего решения по столь важному вопросу».
А он только вздохнул, словно у него гора с плеч свалилась, и сказал:
— Хорошо.
Я шагнула к двери, но папа заступил мне дорогу.
— Мы еще не совсем закончили.
Я заморгала в недоумении.
— Пап, если ты очень хочешь, я могу еще побить зеркала, но я немножко выдохлась. Вчера и сегодня столько пришлось колдовать…
Он качнул головой.
— Не в том дело. Нужно еще кое-что обсудить.
И без особых магических психотехник можно было догадаться, что разговор предстоит неприятный.
Папа вздохнул и скрестил руки на груди.
— Расскажи мне об Арчере Кроссе.
ГЛАВА 18
Я чуть было не сунула руку в карман. Еле удержалась, и все равно чувствовала, что монета жжет как огнем. Мысли разлетелись в разные стороны. Откуда папа мог узнать, что Арчер был вчера в клубе? Знает ли, что я взяла монету? Арчер обещал меня найти с ее помощью. А вдруг папа хочет, чтобы я заманила сюда Арчера?
Прежде чем у меня случился настоящий нервный срыв, папа сказал:
— Я понимаю, тебе неловко говорить об этом, но мне необходимо получить более четкое представление о событиях прошлого семестра.
— А-а… — Я выдохнула, втайне надеясь, что получилось не слишком похоже на вздох облегчения. — Так ведь я уже все рассказала. Миссис Каснофф еще тогда велела написать отчет для Совета.
— Я читал. И, как и весь Совет, убежден, что в отчете содержится не вся правда.
