— Иди с ним. И поспеши.
Твои товарищи, сознавая, что воины-сидхи уже совсем близко, повскакали в седла. Один из них устроился позади другого, предоставив в мое распоряжение своего скакуна с длинной шелковистой гривой. Прежде чем помочь мне сесть в седло, ты сорвал с моих рук перчатки с когтями и зашвырнул их в заросли. Едва мы пустились вскачь, в рощу ворвались сидхи, разогнавшие сумрак своим потусторонним свечением. Они проходили сквозь кусты и деревья с такой легкостью, словно тела их состояли из эфира. Бросив прощальный взгляд на этих прекрасных воинов в блестящих зеленых плащах, я невольно восхитилась их сияющей кожей и волосами цвета бронзы. При мысли о том, что кто-то из них мог стать моим возлюбленным, я испытала мгновенный приступ сожаления.
Но для того чтобы предаваться сомнениям и колебаниям, времени уже не оставалось. Ты хлестнул моего жеребца, заставив его пуститься вскачь. Твои товарищи пустили коней во весь опор, мы следовали за ними. Лошади чувствовали опасность и мчались так стремительно, что окружающий нас пейзаж расплывался перед глазами. Сознание мое все еще было затуманено настоем из лунных цветов, поэтому я опустила веки и отдалась плавному покачиванию. Мне казалось, мое собственное тело слилось с телом моего скакуна. Я чувствовала, как присущая коню мощь передается мне, в то время как ему передается моя сила. Открыв глаза, я разглядела лишь звезды, изливающие на землю голубоватое сияние.
Через некоторое время перед нами выросла каменная громада замка, окруженного глубоким рвом и освещенного светом факелов. На сторожевой башне я увидела нескольких стражников. Послушные приказу одного из твоих товарищей, они опустили подъемный мост, дав нам возможность въехать в кованые железные ворота. Во дворе замка ты помог мне спешиться, и я тут же рухнула тебе на руки, о голубоглазый чужестранец, взявший меня в плен. Твои объятия были мне так хорошо знакомы, словно ты тысячу раз носил меня на руках во все времена. Кто-то распахнул перед нами двери замка, ты вошел внутрь, миновал огромный зал, где у очага собралось множество воинов, глядевших на нас без малейшего удивления или любопытства. Пройдя по освещенному свечами коридору, ты внес меня в комнату, вся обстановка которой состояла из зажженного очага. Два узких окна, расположенных под самым потолком, были снабжены железными решетками. Ты опустил меня на медвежью шкуру, лежавшую у очага, и я вскрикнула от боли, ибо голову мою по-прежнему венчал венок из роз, и один из шипов впился мне в кожу. Ты осторожно снял венок и припал губами к глубокой ссадине. Но когда ты коснулся венка, другой шип оставил на твоем пальце царапину, мгновенно покрасневшую от крови. Несколько мгновений мы оба словно зачарованные смотрели на тонкую красную полосу. Потом я поднесла твой палец к губам и принялась слизывать кровь, упиваясь неведомым прежде вкусом, отдававшим солью и железом.
Мне хотелось показать тебе все, на что я способна. Чувствуя, как охватившее тебя желание становится нестерпимым, я вынула твой палец изо рта и вновь показала тебе глубокую царапину. Затем я несколько раз провела по ней языком, медленно и сосредоточенно. На тебя я не смотрела, но чувствовала, что ты, несмотря на сжигавшее тебя нетерпение, с изумлением наблюдаешь за мной.
Но вот я прекратила лизать твой палец. Взглянув на него, мы оба убедились, что царапина исчезла и на коже не осталось ни малейшего следа.
Я полагала, что магические мои способности поразят тебя, но вместо многословных восторгов ты приник губами к моему рту. Проворные твои пальцы развязали серебряный пояс и проникли под платье, жадно лаская мое тело. Я чувствовала, ты одержим грубым человеческим вожделением, которое я всецело разделяла. То был не первый раз, когда я отдавалась смертному. Мне нравилось ощущать жар, исходящий от охваченного желанием мужского тела, нравился запах и вкус живой человеческой плоти и крови. Земное время исчезло, мы оказались за пределами его существования. Наши ненасытные губы не знали отдыха, словно каждый из нас не хотел оставить на лице и шее партнера ни единого неисследованного местечка. Ты сбросил с себя рубаху и кожаные штаны для верховой езды, помог мне избавиться от платья и принялся пожирать мое обнаженное тело глазами. Заметив на одном из моих бедер родимое пятно, формой напоминавшее бабочку, ты осторожно обвел его пальцем.
— Это знак сидхов, — сказала я.
Некоторые невежественные люди считали мое родимое пятно меткой сатаны, и я надеялась, что ты не разделяешь их мнения. Взгляд мой подсказал мне, что ты испытываешь не страх, а удивление. Впрочем, я не могла с уверенностью судить о твоих чувствах. Страсть ослепляла меня и лишала возможности читать в твоей душе.
— Почему ты не живешь среди сидхов? — спросил ты.
— Потому, что какая-то часть моего существа жаждет земных удовольствий, — ответила я. Это было чистой правдой. Мне нравится отчетливое биение человеческих сердец, аромат жареного мяса и нежное прикосновение дождевых капель к моей коже.
— Я не похожа на свою мать, которая часто влюбляется в смертных, но быстро охладевает к ним, — сказала я. — У меня совсем другая натура, а какова она, пока что не знаю даже я сама.
— Значит, ты бессмертна?
— Возможно, — ответила я. — Пребывая в королевстве сидхов, я могу продлить собственную жизнь. Но мне не известно, буду ли я жить вечно.
Разговаривая с тобой, я вдыхала твой запах и ощущала, как растет мое возбуждение. Несколько капель твоей крови, которые я слизнула языком, разожгли мою жажду. Но менее всего мне хотелось убить тебя или же причинить тебе вред. О, знай моя мать, что я так беспокоюсь о смертном, она пришла бы в ярость. Различия, существующие меж нами, порой заставляли мать ненавидеть меня.
— Привезя меня сюда, ты подвергал себя опасности, — заметила я.
Твои обнаженные ноги притягивали мой взгляд подобно магниту. Я протянула руку, раздвинула твои бедра и скользнула пальцами по шелковистой коже. Предвкушая твой упоительный вкус, я облизала пересохшие губы. Широко раскрытыми глазами ты наблюдал за мной. Казалось, мое прикосновение парализовало тебя. Без предупреждения я припала губами к внутренней стороне твоих бедер, прикусила сочную плоть и принялась лизать и целовать ее, поднимаясь все выше к твоим чреслам. Ты раздвинул ноги шире, полностью отдаваясь в мое распоряжение. Я продолжала лизать и покусывать твои бедра, при этом щека моя касалась твоей мошонки, которую я ласкала одной рукой, в то время как другая моя рука гладила твои обнаженные упругие ягодицы. Закрыв глаза, ты тихонько постанывал от наслаждения. Понимая, что сейчас ты совершенно беззащитен, я прокусила твою кожу и ощутила на языке вожделенный вкус твоей крови. Ты громко вскрикнул, от удивления или же от неведомого прежде блаженства. Удовлетворив наконец сжигавшую меня жажду, я подняла голову. Ты тяжело дышал, тело твое покрывали бисеринки пота.
Но, в отличие от смертных, с которыми мне доводилось иметь дело прежде, ты быстро пришел в себя.
— Ты не похож на других, — бросила я.
