Книга Влюбленный Дракула, страница 104. Автор книги Карин Эссекс

Разделитель для чтения книг в онлайн библиотеке

Онлайн книга «Влюбленный Дракула»

Cтраница 104

Подойдя к могиле, я закрыла глаза и положила руку на камень. Разыгравшийся ветер дул в лицо, словно хотел помешать мне сосредоточиться. Тем не менее перед мысленным моим взором всплыла строчка, выведенная на медицинской карте, которую мне показал Джон Сивард. «Уинифрид Коллинз, год рождения 1818». Неужели передо мной могила Вивьен? Но она умерла в Лондоне, в 1890 году. Внутри у меня все болезненно сжалось, словно от дурного предчувствия. Нет, нет, это всего лишь совпадение, сказала я себе, пытаясь успокоиться.

Если это совпадение, значит, в 1818 году в графстве Слиго родились две девочки, имена и фамилии которых полностью совпадали. С другой стороны, Вивьен говорила, что родилась в Ирландии, но ни разу не упоминала о графстве Слиго. В любом случае почему у нее не могло быть полной тезки и к тому же ровесницы? В этом нет ничего невероятного. Уж кого-кого, а людей с фамилией Коллинз в Ирландии предостаточно. Правда, имя Уинифрид никак нельзя отнести к числу распространенных.

Бедная, бедная Вивьен, жертва жестоких и бессмысленных медицинских экспериментов. С поразительной отчетливостью я представляла ее мертвой и никак не могла избавиться от этого видения. Если бы доктора осуществили свои планы в отношении меня, я разделила бы ее участь. Я тоже лежала бы в подвале, покрытая простыней, ожидая, пока мое измученное тело предадут земле. Мысли о Вивьен, как живой, так и мертвой, выводили меня из душевного равновесия, но я ничего не могла с собой поделать. Я снова видела ее зеленые глаза, цветом поразительно напоминавшие мои собственные, слышала ее голос. Причудливая история, которую она рассказала, произвела на меня сильнейшее впечатление, недаром следующей ночью история эта ожила в моих снах, причем главной героиней была уже не Вивьен, а я сама. Наутро, разговаривая с Джоном Сивардом, я призналась, что вижу в несчастной старухе свое будущее и боюсь с возрастом утратить рассудок. Но возможно, я уже нахожусь в плену безумия? Совсем недавно я пережила события давнего прошлого, которые показались мне такими же реальными, как события сегодняшнего дня. Но, может быть, в моем сознании всего лишь проросли образы, которые заронила туда Вивьен, и я приняла чужие фантазии за собственное прошлое?

Я долго сидела на могиле неведомой Уинифрид Коллинз, уронив голову на руки. Рассудок мой пасовал перед обрушившимися на него загадками, и мне оставалось лишь сожалеть о том, что я не обладаю более рациональным аналитическим умом. Обладай я способностью мыслить логически, быть может, мне удалось бы найти более или менее внятное объяснение произошедшему. А сейчас мне никак не удавалось понять, кто я на самом деле, и обрести твердую опору в реальности, ибо все мои представления о себе и об окружающем меня мире оказывались зыбкими и текучими.

Чувствуя, как в голове моей теснятся бесчисленные вопросы, на которые невозможно было найти ответ, я медленно двинулась к кладбищенским воротам. Ожидавший меня кучер помог мне сесть в карету. Я рассказала, где находится дом, в котором я провела первые семь лет своей жизни. Быть может, решила я, побывав там, я сумею лучше разобраться в происходящем.

— А, понятно, надо свернуть со старой Объездной дороги, — кивнул головой кучер, выслушав мои объяснения.

Мы долго ехали по сельской дороге. Глядя на тянувшиеся с обеих сторон ряды облетевших деревьев, я вспоминала свое детство. Тогда я думала, что густые переплетения голых ветвей — это гнезда гигантских птиц. Мы миновали каменный мост через узкую, но бурную реку и свернули на другую дорогу, вдоль которой стояли небольшие домики, пребывавшие в явном запустении — обвалившиеся трубы, заросшие травой лужайки. Подъехав к коттеджу, который служил целью моего путешествия, я убедилась, что он сохранился не лучше. Сад, в котором я играла ребенком, сплошь зарос кустарником, окна и двери были заколочены досками, так что я не могла ни войти в дом, ни даже заглянуть в него.

Обогнув дом, я уселась на ступеньках заднего крыльца. Пронзительное чувство разочарования и неприкаянности овладело мною. Не могу сказать, какого рода находки и открытия я рассчитывала совершить, знаю лишь, что надеялась — они помогут мне обрести связь с прошлым. До слуха моего доносился шум реки, несущей свои воды по огромным черным камням. А может, это шумел разгуливающий в долине ветер. Еще не успело стемнеть, и я решила пройтись до реки.

«Мина, Мина, Вильгельмина, волосы черны как ночь!»

Вокруг не было ни души, однако хор девичьих голосов донесся до меня с поразительной отчетливостью. Голоса эти были мне знакомы. Я слышала их прежде.

«Мина, Мина, Вильгельмина, изумрудные глаза!»

Голоса доносились со всех сторон, словно невидимые певицы водили вокруг меня хоровод. Понимая всю тщетность подобных усилий, я вертелась на месте, пытаясь их разглядеть. Оступившись, я потеряла равновесие, неловко взмахнула в воздухе руками и упала. Точнее, не упала, а полетела куда-то в бесконечной и непроглядной темноте.


Я хохотала и кружилась в хороводе вместе со своими подругами. Наверное, мы пригласили их на чай, решила я, увидев на столе маленькие чашки и блюдо с пирожными. Обычно, сидя за этим столом, я играла со своими игрушками. Мое зеленое шерстяное платье своей скромностью и простотой разительно отличалось от нарядов других девочек. На них были платья удивительно насыщенного рубинового оттенка, украшенные драгоценными камнями, и в этих ярких нарядах они походили на стаю светлячков. Волосы у меня были черные, цвета воронова крыла, а у всех прочих девочек — рыжевато-золотистые. Лучи солнца, пробиваясь сквозь завесу туч, неизменно скрывающих небо Ирландии, играли на лицах моих маленьких подруг, и их потрясающе нежная кожа казалась почти прозрачной.

Взявшись за руки, мы пели и водили хоровод до тех пор, пока у меня не закружилась голова. «Мина, Мина, Вильгельмина!» — распевали мои подруги. Это бесконечное повторение моего собственного имени невероятно веселило меня, так веселило, что я с хохотом упала на землю. Три других девочки, смеясь, протянули мне руки. Они хотели вновь затащить меня в хоровод, но я слишком устала и запыхалась, чтобы танцевать. Пока я лежала на траве, пытаясь отдышаться, мои подруги выпили весь чай и исчезли. Неожиданно я увидела склоненное надо мной лицо матери. Я спросила, куда исчезли девочки, и на лицо матери набежала тень досады.

— Ты одна играла в саду, Мина, — отрезала она. — Откуда у тебя эта скверная привычка вечно что-то выдумывать? Ты же знаешь, твои фантазии сердят отца. Тебе пора понять, что врать нехорошо.

— Я никогда не вру, — заявила я.

Мне трудно было смириться с обвинением матери. Я ведь и в самом деле только что кружилась, взявшись за руки с тремя другими девочками, слышала, как они поют, повторяя мое имя своими чистыми высокими голосами. У меня не было причин лгать, и я не понимала, на каком основании взрослые называют меня лгуньей.

— Мне придется тебя наказать, — заявила мать. — Будешь стоять на коленях в углу до тех пор, пока не вернется отец.

Мать схватила меня за руку и потащила в дом. Там мне пришлось встать на колени лицом к стене. Сердце мое тревожно сжималось, ибо я знала, что отец, вернувшись домой, непременно задаст мне трепку. За окном сгустились сумерки, а я все стояла в углу, изнывая от боли в коленях. Наконец мать сжалилась надо мной и позвала меня ужинать. Отец до сих пор не вернулся, и это обстоятельство заставляло мать обеспокоенно хмуриться. Когда мы, сидя за столом, ели остывшую похлебку, мать сверлила меня обвиняющим взглядом.

Вход
Поиск по сайту
Ищем:
Календарь
Навигация