— Но почему отец так ненавидел меня?
— Он знал, что твоя бабушка с материнской стороны навлекла на свою семью великий позор. И боялся, что ты пошла в нее.
— Тебе известно что-нибудь о моей бабушке? — спросила я. — Мать никогда о ней не рассказывала, говорила только, если я не одумаюсь, кончу так же плохо, как и она.
— Ты встречалась со своей бабушкой, сама того не зная. История, которую она тебе рассказала, запала тебе глубоко в душу.
Граф смолк, давая мне время осознать правду.
«Вивьен?» — безмолвно вопросила я.
— Нет, это невозможно, — тут же сказала я вслух. Мысль о том, что моя бабушка провела много лет во власти безумия, отнюдь не улучшила мне настроения. — Мою бабушку звали Уна. Зачем ты рассказываешь мне все это? Зачем вынуждаешь делать открытия, которые сводят меня с ума?
Я вскочила и бросилась наутек, но, сделав десять шагов, остановилась как вкопанная, ибо передо мной вырос граф. Он сжал меня в объятиях, и я опустила голову ему на плечо, чувствуя, что он — моя единственная защита и прибежище. Но в то же самое время он собирался рассказать мне то, что мне вовсе не хотелось услышать. Как и всегда, граф прочел мои мысли.
— От правды невозможно ни убежать, ни спрятаться, Мина. Пытаясь сделать это, мы обрекаем себя на поражение. Правда так или иначе сумеет отыскать или нагнать нас. Так что тебе лучше сесть и спокойно выслушать то, что я намерен тебе рассказать.
Хотя я пробежала всего несколько шагов, сердце мое бешено колотилось, а в висках шумела кровь. Несмотря на все доводы графа, мне хотелось избежать тягостного прозрения, но я слишком ослабела, чтобы повторить попытку бегства. Мы уселись на большом сером камне, на котором я часто сидела в детстве, наблюдая за течением.
— Когда Вивьен была девочкой, ее звали Уна, что на старом ирландском языке означает «единство», — приступил к рассказу граф. — Уинифрид — всего лишь английская форма этого имени. С младых ногтей она отличалась непокорным нравом и чувственностью. Она не желала подчиняться своему суровому и властному отцу и пренебрегала всеми запретами, которые налагают на женщину религия и мораль. Когда она забеременела, это стало для ее родных сокрушительным ударом. Впрочем, надо полагать, они были готовы к подобному повороту событий, ведь в округе почти не осталось мужчин, не познавших любви Уны. Так что никто, в том числе и сама Уна, не знал, кто отец ребенка. Что касается отца самой Уны, твоего прадедушки, он решил отослать дочь-блудницу с глаз долой, предварительно объявив ее умершей. Он происходил из англо-ирландской семьи и обладал состоянием, которое позволило ему поместить Уну в одну из лондонских клиник и оплачивать ее содержание там. Ребенка, твою мать, он воспитал в самых строгих правилах, надеясь таким образом избавить девочку от власти дурной наследственности.
— Мать рассказывала мне, что наследство, оставленное дедушкой, дало ей возможность поместить меня в школу, — заметила я.
Все мои помыслы были поглощены Вивьен. Я пыталась представить, какое впечатление произвела бы на меня безумная старуха, знай я, что она доводится мне бабушкой.
— Нет, за твое обучение платил я, — донесся до меня голос графа. — Твоя мать, убежав из дому и обвенчавшись с человеком низкого звания, привела своего деда в ярость. Он немедленно лишил ее наследства, так что после его смерти она не получила ничего. Мне пришлось похлопотать, чтобы убедить ее: дед оставил ей капитал, предоставив право пользоваться процентами. Сумма была невелика, так что ни у кого не возникло ни подозрений, ни желания прибрать деньги к рукам.
— Значит, учиться в школе мисс Хэдли я смогла лишь благодаря тебе?
— Я счел эту школу наиболее безопасным местом для тебя, — кивнул граф. — Оставаться и дальше с матерью тебе было ни к чему, а забрать тебя я не мог. Ты была слишком мала и не готова к подобным потрясениям.
Мысли мои упорно возвращались к Вивьен и ее рассказам.
— Скажи, Вивьен и в самом деле водила знакомство с феями? Или она выдумала все это, лишившись рассудка?
Быть может, я тоже лишилась рассудка и живу в плену своих фантазий, хотелось спросить мне.
— Все, о чем тебе рассказывала Вивьен, происходило в действительности, только не с ней. Она всю жизнь слушала истории о сидхах и в конце концов вообразила себя их героиней. Но сами рассказчики ничего не выдумывали.
«А я, что я пережила наяву и что — во сне?»
— Как ты думаешь, откуда Уна узнала о сидхах? — продолжал граф, не ответив на мой беззвучный вопрос. — От своей матери, которая обладала большим могуществом. Магический дар нередко проявляется через несколько поколений. Уна страстно желала обладать им, но дар сам избирает достойных. Он пренебрег Уной, но избрал тебя.
— От всего этого у меня голова идет кругом, — призналась я, соскальзывая с камня. В чувствах моих царил полный сумбур, и я не представляла, как от него избавиться. — За каких-то полчаса мне пришлось узнать, что мой прадедушка запер свою дочь в сумасшедшем доме, а мой отец пытался меня убить. Славная у нас была семейка, ничего не скажешь!
— Твой отец тебя боялся. А ты долгие годы боялась сама себя.
К обуревавшему меня ужасу примешивалось облегчение, ибо тайны прошлого, так долго меня томившие, наконец были раскрыты. Но потрясение было столь сильным, что я опустилась на землю, уронила голову на колени и разразилась рыданиями. Некоторое время граф молча наблюдал за мной, потом подошел, осторожно поднял мне голову и отер слезы с моего заплаканного лица. Но этого было слишком мало, чтобы меня успокоить.
— А миссис О'Дауд, кто она такая? — дрожащим голосом спросила я. — За ней ты тоже наблюдаешь с тех пор, как она появилась на свет? Может, с ее отцом ты тоже разделался?
В ответ на все мои выпады он лишь улыбнулся с невозмутимостью святого.
— Неужели ты ревнуешь, Мина? В те времена, когда я вступил с этой особой в непродолжительную связь, ты еще не появилась на свет.
Я почувствовала себя полной идиоткой. В самом деле, не могла же я рассчитывать, что он будет хранить мне верность на протяжении семи столетий? Избегать женщин все то время, пока я была мертва?
— Да, я вступал в связи с женщинами, но ты была и будешь единственной, с кем я хочу остаться навечно, — молвил граф. — Я был свидетелем твоих бесчисленных воплощений, во время которых ты рождалась, старела и умирала, дабы родиться вновь, и каждая новая разлука с тобой уносила частицу моей души. Моя любовь к тебе останется неизменной. Но прежде чем ты сделаешь выбор, ты должна узнать правду — правду о моем прошлом и о прошлом своей семьи.
— Сегодня мне пришлось сделать слишком много открытий, — вздохнула я.
— Не пытайся постигнуть все то, что тебе довелось узнать, при помощи логики, — посоветовал граф. — Ты владеешь даром, многократно превышающим возможности рационального сознания. В твоих руках — ключ к постижению всех тайн, но до сих пор ты не желала им пользоваться.
