Доктор Сивард, быстро покончив с едой, принялся, как я уже сказала, пожирать глазами мою скромную персону. Нисколько раз он пытался завязать со мной разговор, но я отделывалась односложными ответами. Сознание того, что человек этот находит меня привлекательной, пробуждало во мне застенчивость и робость. Когда нас представили друг другу, он крепко сжал мою руку и взглянул на меня так жадно, словно я была лакомым блюдом, для него куда более желанным, чем кушанья, которые подавались за столом.
Будучи врачом в частной клинике, доктор Сивард, в отличие от своих товарищей, не принадлежал к разряду состоятельных людей, во всем его облике ощущалась некоторая надменность. По всей видимости, он полагал, что имеет право свысока поглядывать на окружающих, ибо значительно превосходит их по уровню интеллекта. Свою фамилию он произнес с подчеркнутой отчетливостью, пояснив, что именно так ее произносят на севере Шотландии, откуда он ведет свой род.
В какое-то мгновение оживленная болтовня за столом затихла, и миссис Вестенра не преминула направить разговор в наиболее занимательное для нее русло.
— Доктор Сивард, я хотела бы посоветоваться с вами по поводу своей грудной жабы, — провозгласила она.
Артур Холмвуд принял в завязавшейся медицинской беседе самое заинтересованное участие, предоставив Люси и Моррису Квинсу в неловком молчании сидеть напротив друг друга. Люси перекатывала горошины по тарелке и наблюдала за их передвижениями так сосредоточенно, словно в жизни не видела ничего более любопытного. Зная, что обычно моя подруга за словом в карман не лезет, в особенности в обществе мужчин, я наблюдала за ней не без удивления. Причины, по которым она не считала нужным замечать существование мистера Квинса, представлялись мне неясными. Голос последнего, обращенный непосредственно ко мне, заставил меня отвлечься от размышлений.
— Мисс Люси сообщила нам, что вы обручены, мисс Мина, но сейчас ваш избранник в отъезде. Возможно, наш добрый друг и отличный врач Джон Сивард сумеет воспользоваться его отсутствием и завоевать ваше расположение?
— Мистер Квинс! — укоряюще воскликнула миссис Вестенра, сопроводив свои слова гримасой оскорбленного достоинства. Реакция доктора Сиварда, покрасневшего как вареный рак, была куда более искренней.
— Я понимаю, что должен просить извинения за свою бестактность, но, говоря откровенно, я ничуть о ней не сожалею, — заявил Квинс, и лицо его осветилось белозубой улыбкой, блеснувшей, как солнечный луч. — Я привык называть вещи своими именами — так принято в городе, где я родился и вырос, — и я не вижу в этом ничего плохого. Джон мой лучший друг, а с мистером Харкером я не имею удовольствия быть знакомым. И мне хотелось бы знать, мисс Мина, достоин ли он вас?
— Придержи язык, Квинс! — поднимаясь со своего места, рявкнул Артур. — Неужели все мои наставления по части хороших манер прошли для тебя даром? Мисс Мюррей, заклинаю вас, простите этого американского невежу, другом которого я имею несчастье быть.
Произошедший инцидент, судя по всему, чрезвычайно позабавил Люси, которая отвлеклась наконец от созерцания горошин на своей тарелке.
— Мина вовсе не так беззащитна, как можно подумать, — произнесла она, и в глазах ее впервые за весь вечер заплясали живые огоньки. — Можете себе представить, она в одиночку управляется с двумя десятками непоседливых девчонок, по сравнению с которыми мистер Квинс просто образчик благовоспитанности.
Я собралась с духом и повернулась к Квинсу.
— В ответ на ваш вопрос должна сообщить вам, что мистер Харкер являет собой воплощение всех мыслимых достоинств, — отчеканила я и скромно опустила глаза.
Согласно наставлениям мисс Хэдли, потупленный взгляд в наибольшей степени пристал молодой леди, находящейся в обществе мужчин.
Вскоре Артур напомнил друзьям, что на следующий день им предстоит встать рано утром, и, следовательно, настало время уходить.
— Ты не надумал к нам присоединиться? — обратился он к Квинсу, который вместо ответа поднял свою поврежденную руку.
— Ну что ж, тогда сиди на берегу, — бросил Артур.
Доктор Сивард осторожно взял меня за локоть и отвел в сторону. Взгляд его огромных влажных глаз был исполнен неподдельной печали.
— Мне бесконечно жаль, что я послужил невольной причиной вашего смущения, мисс Мина, — пробормотал он. — Могу ли я надеяться, что вы не держите на меня обиды?
Про себя я отметила, что доктор весьма недурен собой. Голос его, мягкий и вкрадчивый, наверняка с первых же минут пробуждал в пациентах доверие. Глубокое, мужественное звучание этого голоса странно контрастировало с хрупким сложением его обладателя и потому производило особенно сильный эффект. В серых глазах доктора Сиварда светился живой ум. Бьюсь об заклад, сейчас все его интеллектуальные усилия были направлены на то, чтобы проникнуть в мои мысли. А может, поставить мне диагноз.
— Вам не за что себя укорять, доктор Сивард, — ответила я. — Шутка вашего друга ничуть меня не обидела, а даже, напротив, позабавила.
С этими словами я вновь опустила глаза, надеясь, что разговор исчерпал себя.
— Счастлив слышать это, — сказал доктор Сивард и, сжав мою руку несколько крепче, чем это позволяли приличия, выпустил ее.
После этого гости начали прощаться. Я заметила, что Артур, обращаясь к миссис Вестенра, произнес «до свидания» с особой сердечностью.
Оставшись наконец наедине с Люси и со мной, миссис Вестенра первым делом заявила:
— Вижу, Мина, ты пленила нашего милого доктора Сиварда. В свое время он с ума сходил по Люси. Но не настолько, чтобы не понимать — он не может рассчитывать на руку девушки ее круга и с ее состоянием. А вот для тебя, не будь ты обручена, он стал бы прекрасной партией.
Я не сочла возможным принимать эти слова как оскорбление, ибо понимала, что они всецело соответствуют истине. Признаюсь, образ доктора Сиварда витал пред моим мысленным взором, пока я готовилась ко сну. Если Джонатан разлюбил меня, не попытаться ли мне полюбить кого-нибудь другого?
После того как мы с Люси улеглись в постель, я попыталась завязать с ней разговор. Однако моя подруга заявила, что умирает от усталости, и, не дослушав меня, закрыла глаза. Разочарованная и несколько обиженная, я перевернулась на бок и вскоре уснула.
Я лежала на диване в незнакомой гостиной. Моррис Квинс, Артур Холмвуд и миссис Вестенра стояли надо мной с мрачным выражением на лицах и наблюдали, как доктор Сивард давит обеими руками мне на живот. Глаза доктора были закрыты, ладони ощупывали выемку у меня под ребрами. Я была без корсета, лишь в тонкой ночной рубашке. Проворные пальцы доктора скользили все ниже, приводя мои нервы в напряжение. Кровь прилила к моим щекам, и я отвернулась к стене, чтобы не видеть устремленных на меня любопытных взглядов. Мы с доктором Сивардом дышали одинаково тяжело, и лишь звук нашего слившегося в унисон дыхания нарушал напряженную тишину в комнате. Я умирала от стыда и в то же время отчаянно хотела, чтобы пальцы его опустились еще ниже, туда, где плоть моя напряглась в ожидании мужского прикосновения. Против воли я начала слегка двигать бедрами; я ощущала на себе осуждающие взгляды, но не могла остановиться. Отчаянно борясь с охватившим меня желанием, я пыталась держать в узде собственное тело, но оно более не желало мне подчиняться. Ноги мои раздвинулись сами собой. Охваченная ужасом, я обливалась холодным потом, извиваясь под мужскими руками, гладившими мой живот. С содроганием я заметила, что это вовсе не изящные руки доктора. Меня ласкали огромные, мужественные, мощные ладони Морриса Квинса. Я выгнулась дугой, подставляя свое тело этим сладостным прикосновениям, и, более не заботясь о мнении соглядатаев, всецело отдалась охватившему меня потоку наслаждения.
