— Там, в склепе, Годалмингу было не до шуток. Он отвернулся от Сиварда и подошел к гробу. Поднял нож высоко над головой и, издав подобие воинственного клича, вонзил в грудь трупа. «Что, потаскуха, больше ты не захочешь приходить ко мне и требовать свои деньги?» Вот что он сказал после этого, Мина.
В жизни бывают моменты, когда ответы на долго томившие нас вопросы внезапно становятся четкими и определенными. В это мгновение я до мозга костей прониклась убеждением в том, что Артур женился на Люси ради денег. Стремясь всецело завладеть этими деньгами, он способствовал ее смерти, а может быть, и сам убил ее. Несчастная миссис Вестенра, ослепленная блеском его титула и его безупречными манерами, оказалась пособницей его грязных планов.
— Мы должны немедленно собрать вещи и завтра утром уехать отсюда, — заявил Джонатан. — Мне очень жаль Люси, но ей теперь ничем не поможешь. Но ничего, придет время, и Господь по заслугам воздаст тем, кто виновен в ее смерти.
Я была с Джонатаном полностью согласна. В эти минуты я оставила свое намерение узнать правду о смерти Люси и поразить Кейт своей шпионской хваткой. Не думала я и о том, как спасти других женщин, которые, подобно Вивьен, могли стать жертвами опасных экспериментов фон Хельсингера. Более всего меня сейчас тревожила моя собственная участь и участь Джонатана.
Мы принялись торопливо швырять вещи в чемоданы, решив завтра утром объявить о своем отъезде и не поддаваться ни на какие аргументы, при помощи которых Сивард и его старший коллега попытаются отговорить нас от этого шага. Покончив со сборами, мы с Джонатаном уснули, нежно прижавшись друг к другу. Наконец-то мы стали мужем и женой.
23 октября 1890.
Проснувшись на следующее утро, я обнаружила, что Джонатана нет в комнате. Наверное, он пошел к фон Хельсингеру сообщить о нашем отъезде, решила я. В ожидании Джонатана я умылась, причесалась и оделась в то же самое платье, что было на мне накануне. В восемь часов в дверь постучала миссис Снид и сообщила, что мой супруг ожидает меня в кабинете доктора фон Хельсингера. Я попросила ее прислать кого-нибудь из слуг за нашим багажом.
— Но мне ничего не известно о том, что вы уезжаете, — последовал ответ.
Я уверила миссис Снид, что мы покинем клинику незамедлительно.
Когда я вошла в кабинет фон Хельсингера, Джонатан и оба доктора стояли у письменного стола, на котором была развернута какая-то газета. Мой муж бросил на меня пылающий ненавистью взгляд.
— Тебе почти удалось задурить мне голову, — бросил он.
Сивард положил руку ему на плечо.
— Позвольте мне уладить этот вопрос. Миссис Харкер, вы и в самом деле намеревались покинуть клинику нынешним утром? — обернулся он ко мне.
На языке у доктора явно вертелся вопрос, который он не мог произнести вслух:
«Неужели вы совсем меня не любите?»
— Мой муж решил, что нам лучше уехать, — ответила я, делая вид, что не замечаю метавшейся в глазах Сиварда тоски.
Сивард взял со стола газету и протянул мне. С первой страницы на меня смотрела моя собственная фотография. Рядом красовалась фотография Кейт в траурном одеянии, с призрачным младенцем на руках. Но самое поразительное заключалось в том, что на снимке был четко запечатлен мой таинственный преследователь. Заголовок гласил: «Фокусы ясновидящих разоблачены». Авторами статьи являлись Джейкоб Генри и Кейт Рид.
— Попробуй теперь отрицать, что ты не одна из них, — буркнул Джонатан.
Я сердито отбросила газету прочь.
— Неужели джентльмены не умеют читать? — иронически осведомилась я. — В статье говорится о том, что я сопровождала своих друзей, вознамерившихся разоблачить хитроумных махинаторов. Эта фотография — не более чем ловкий трюк, Джонатан. Не понимаю, почему она так тебя переполошила.
Я смолкла. В воздухе, насквозь пропахшем ароматным дымом, испускаемым трубкой фон Хельсингера, повисла напряженная тишина. Изнывая под подозрительными взглядами трех пар глаз, я ждала, когда кто-нибудь из мужчин нарушит молчание.
— Неужели у тебя хватит наглости утверждать, что ты не знакома с этим человеком? — взревел Джонатан. Никогда прежде я не видела его в такой ярости. Я молчала, так как ответить на этот вопрос однозначно не представлялось мне возможным. Несомненно, мы с этим человеком не были знакомы. Но сказать, что я никогда его не видела, означало погрешить против истины.
— Миссис Харкер, я полагаю, в ваших интересах не утаивать правду, — подал голос Сивард. — Скажите, когда и при каких обстоятельствах вы познакомились с графом? По всей видимости, вас связывали отношения такого рода, что вы сочли необходимым утаить их от вашего мужа?
— О каком графе вы говорите? — спросила я. — Я в жизни не встречала ни единого графа!
Джонатан в бешенстве взмахнул руками и, глухо застонав, сжал кулаки. Казалось, он прилагает отчаянные усилия, чтобы на меня не наброситься.
— Хватит разыгрывать из себя святую невинность, Мина, — процедил он. — Я уже оценил твое актерское мастерство. Минувшей ночью тебе отлично удалось изобразить неопытную девственницу. Кто бы мог подумать, что на самом деле ты — одна из приспешниц дьявола, поднаторевшая в самом утонченном разврате!
От незаслуженной обиды кровь прилила к моему лицу. Я приложила к пылающей щеке холодную руку. Голова у меня шла кругом. Казалось, Джонатан бредит наяву.
— Миссис Харкер, значит, вы отрицаете, что знакомы с австрийским графом? — точно сквозь пелену донесся до меня холодный и невозмутимый голос Сиварда.
— Этот человек на фотографии — австрийский граф? — прерывающимся от изумления голосом спросила я.
Частицы головоломки, над которой я так долго билась, начали складываться в целостную картину.
— Избавь нас от своего притворства! — рявкнул Джонатан и так двинул кулаком по столу, что я вздрогнула.
Он тоже побагровел, на лбу и на шее вздулись жилы. Думаю, будь мы с ним наедине, он непременно придушил бы меня.
— Мина, все твои уловки бесполезны, — заявил он. — Имей смелость признаться в том, кто ты на самом деле!
— Миссис Харкер, вы утверждаете, что никогда не видели этого человека? — впервые за все время подал голос фон Хельсингер.
Что я могла на это ответить? Страх и обида лишили меня способности соображать.
— Нет, я видела его, но не была с ним знакома, — сорвалось с моих губ. — Понятия не имею, каким образом он оказался на этом снимке. Когда меня фотографировали, его не было в комнате. Если не верите мне, спросите Кейт Рид!
— Кто такая Кейт Рид? — уточнил фон Хельсингер.
— Кейт Рид — наглая и бесстыдная тварь, которая давно уже пыталась развратить Мину, — прежде чем я успела ответить, отчеканил Джонатан.
Это было уже слишком. На глаза мои выступили слезы. Несколько раз я всхлипнула, пытаясь их сдержать, и, почувствовав тщетность своих усилий, разрыдалась. Мужчины хранили молчание. Напряжение, пронизавшее воздух в комнате, давило на меня невыносимой тяжестью. В мыслях у меня царил полный сумбур. Я сознавала, что ни в чем не виновата, и не могла подыскать убедительных аргументов в свое оправдание.
