— Неплохо бы показать ее психиатру. Современная медицина немало продвинулась в изучении работы человеческого мозга, в том числе и во сне.
— Я передам твой совет мисс Хэдли, — кивнула я.
— Если она воспользуется моим советом, такое событие можно будет смело назвать из ряда вон выходящим, — усмехнулась Кейт.
— Мисс Хэдли знает, что мы с тобой часто встречаемся и я помогаю тебе в работе, — сообщила я. — И хотя ты не относишься к числу ее педагогических достижений, она всегда интересуется, как ты поживаешь.
— Директрисе и ее девчонкам страшно повезло, что у них есть ты, Мина, — заявила Кейт. — Будь ты моей учительницей, возможно, я тоже полюбила бы хорошие манеры. И стала бы истинной леди, — добавила она с шаловливыми огоньками в глазах.
— На этот счет у меня существуют серьезные сомнения, — покачала головой я, и мы обе расхохотались.
Кейт расплатилась за ужин, и мы двинулись к выходу. Приветствуя знакомых мужчин, Кейт слегка касалась своей шляпки, словно тоже была мужчиной. Когда мы подошли к стоянке кебов, Кейт протянула кебмену деньги и велела ему «отвезти эту леди в точности туда, куда она скажет». Тот молча кивнул. Похоже, его ничуть не удивило, что две молодые девушки в столь поздний час расхаживают по улицам без сопровождающих. Я поцеловала Кейт на прощание, поблагодарила за щедрость и прыгнула в кеб. По дороге я думала о том, что мир, возможно, и в самом деле движется в том направлении, о котором твердит моя подруга, а я стою на обочине, найдя себе надежное укрытие в школе мисс Хэдли.
Глава 2
31 марта 1889 и 6 июля 1890.
Мой терпеливый читатель, прежде чем познакомить тебя с Джонатаном Харкером и продолжить свой рассказ, я позволю себе небольшой экскурс в прошлое. Более года назад, а именно весной 1889 года, директриса решила арендовать один из этажей прилегающего к школе здания, дабы обеспечить учениц-пансионерок дополнительными помещениями. Она обратилась за содействием к своему давнему другу, мистеру Питеру Хавкинсу, эсквайру, владельцу адвокатской фирмы, имеющей конторы как в Лондоне, так и в Экстере. Сам Хавкинс большую часть времени проводил в Экстере, так что, получив письмо мисс Хэдли, он направил к ней своего племянника и помощника, постоянно проживающего в Лондоне. В один прекрасный день Джонатан вошел в старомодную гостиную мисс Хэдли, а вместе с тем и в мою жизнь.
Трудно представить две более несхожие комнаты, чем выдержанная в духе современного эклектизма обитель Кейт Рид и гостиная мисс Хэдли, обставленная ее покойной матушкой лет пятьдесят назад в полном соответствии с духом того времени. Унаследовав дом после смерти своей родительницы, мисс Хэдли сохранила в неприкосновенности тяжелую резную мебель, придававшую комнате официальный и напыщенный вид. Гостиную она использовала главным образом для того, чтобы принимать в ней родителей будущих учениц, а также особо почетных гостей. Здесь, на столике слоновой кости, мисс Хэдли сервировала для них чай, используя при этом скатерти и салфетки, которые ее бабушка некогда получила в приданое. Кстати, директриса лично наблюдала за тем, как эти драгоценные куски ткани стираются, гладятся и крахмалятся. С особым трепетом она относилась к старинной скатерти, на которой бельгийским ажуром были вышиты распускающиеся розы. Когда это произведение искусства накрывало чайный столик, на виду оставались лишь его резные ножки красного дерева, напоминавшие лапы чудовищного зверя.
Во время беседы директрисы с молодым адвокатом я заглянула в гостиную, желая задать мисс Хэдли какой-то вопрос. Взгляд мой сразу упал на Джонатана. Он тоже взглянул на меня, причем так откровенно, что я невольно вспыхнула. Прежде чем мисс Хэдли успела открыть рот, молодой человек вскочил на ноги, выражая желание быть мне представленным. Желание это, разумеется, было незамедлительно исполнено. Я слегка склонила голову, отметив про себя, что мой новый знакомый высок и хорош собой, модный сюртук в едва заметную полоску сидит на нем безупречно, а воротничок сияет белизной. Его длинные изящные руки были так чисты, что казалось, отполированные ногти испускают сияние. Я не сразу определила, какого цвета у него глаза, и лишь после разглядела, что они светло-карие, с легким оттенком янтаря. Он был причесан волосок к волоску, словно только что вышел из парикмахерской, гладкие щеки свидетельствовали о том, что он бреется каждое утро. Рядом с ним на столе лежала шляпа, щеголеватая, но не настолько, чтобы казаться смешной. Иными словами, наружность молодого адвоката была лишена каких-либо изъянов.
Джонатан осведомился, какие предметы я преподаю, и я ответила, что обучаю девочек этикету, чтению и рукоделию. Пытаясь преодолеть смущение, он не слишком удачно пошутил, заявив, что совершенно несведущ по части этикета и рукоделия, однако читает довольно бегло, по крайней мере для адвоката. После этого директриса взглядом дала понять, что мне следует уйти. Но прежде я успела посмотреть прямо в янтарные глаза Джонатана и улыбнуться.
На следующий день директриса сообщила мне, что мистер Харкер выразил желание прочесть моим ученицам лекцию о литературе. Разумеется, она с радостью приняла это предложение, ибо изысканный литературный вкус относится к числу неотъемлемых достоинств истинных леди. Примерно через неделю Джонатан, вооруженный пухлыми блокнотами, вошел в класс. Свою лекцию он начал с рассказа о том, как, будучи студентом, читал Гёте в переводе и был настолько пленен его произведениями, что решил выучить немецкий, дабы прочесть их в оригинале. Творения великого немецкого поэта почитаются слишком серьезными для женского ума, но все же он надеется, что хотя бы кто-нибудь из присутствующих здесь девочек захочет ознакомиться с ними поближе, сказал Джонатан. Для тех же, чьи вкусы более склонны к романтизму, он прочтет несколько стихотворений мистера Шелли. Читая, он то и дело украдкой посматривал на меня, когда же дело дошло до разъяснений, взгляд его устремился на меня неотрывно. Про себя я отметила, что он выглядит утомленным, словно, готовясь к лекции, провел бессонную ночь. После, за чашкой чая, я поделилась с ним своей догадкой, и он признал, что она совершенно справедлива. Когда он попросил у директрисы разрешения время от времени навещать нас, она ответила: «Если вас влечет в нашу скромную обитель желание увидеть Вильгельмину, вы всегда будете здесь желанным гостем».
Подобная прозорливость заставила Джонатана смутиться. Он покраснел и пробормотал несколько невразумительных слов о том, что общество столь благовоспитанной молодой леди доставляет ему неизъяснимое удовольствие. После этого он покинул гостиную так поспешно, что забыл шляпу и вынужден был за ней вернуться.
С того дня он начал за мной ухаживать: целый год был наполнен его визитами, доставлявшими немало удовольствия нам обоим, воскресными прогулками и пикниками, длинными разговорами за чаем, во время которых выяснилось, что наши интересы, взгляды и устремления во многом схожи. Естественным итогом всего этого явилось предложение руки и сердца, которое он сделал мне через директрису несколько недель назад. Мисс Хэдли от моего лица с радостью приняла это предложение.
— Я знаю Вильгельмину уже пятнадцать лет, мистер Харкер, и могу с уверенностью сказать — она ни разу не вышла за рамки приличий и не сделает этого впредь. Это прелестное существо — воплощение женственности и грации, и я не сомневаюсь, она станет превосходной женой.
