— Предатель!
— Трус!
— Греческая кукла!
Двое солдат пригрозили оскорбителям мечами, и люди шарахнулись назад. Царица смотрела, как они неохотно расходятся, недовольно ворча себе под нос.
Маленький отряд Клеопатры медленно сошел на берег под пристальными взглядами солдат, стоящих на причале. Люди шли в затылок друг другу плотной вереницей, словно волчья стая, вознамерившаяся отогнать общего врага. Царица и ее свита последовали за отрядом. На той же самой площадке Клеопатру встречали мрачный Пшерениптах и его жена, чье египетское имя невозможно было выговорить. Клеопатра встречала их во время церемонии шествия быка и была рада увидеть знакомые лица.
— Ты помнишь меня, царица? Я — та, кого вы называли Счастливый Котелок.
Именно так царица звала эту женщину по-гречески, ибо таково было значение ее имени. Счастливый Котелок достаточно хорошо знала греческий язык, чтобы порадоваться особому прозванию, которое дала ей сама царица.
— Вы выглядите здоровыми, хотя и невеселыми, друзья мои, — промолвила царица.
И у жреца, и у его жены лица были осунувшимися, но непохоже, чтобы они очень страдали телесно от отсутствия пищи. Под темными глазами женщины виднелись пурпурные круги, что для египтянки было весьма странно.
— Госпожа, кто же может радоваться в такие времена? — вздохнул жрец. — Кому ведома мудрость богов? Я прошу прощения, что никто, кроме меня и моей жены, не пришел сюда, чтобы встретить тебя, но многие умерли, а остальные покинули наши края. А теперь то немногое пропитание, которое у нас еще оставалось, отнимается у нас сегодня, как раз тогда, когда ты почтила наш город своим приездом.
— Что ты хочешь этим сказать? — спросила Клеопатра.
— Царица, почва здесь особенно плодородна. В этом году мы собрали не такой большой урожай, как обычно, но с благословения богов нам удалось заготовить достаточно зерна, чтобы наши люди не погибли от голода. Мы могли бы прожить весь год, если бы нам было позволено сохранить нашу долю урожая. Но ты видишь, — он обратил спокойное коричневое лицо в сторону баржи, — то, что осталось от наших запасов, сегодня увозится в Александрию. Люди в столице пируют, в то время как те, кто выращивает хлеб, должны умирать с голоду. Они не оставили нам ничего. Ничего.
Счастливый Котелок отвернулась, чтобы ни муж, ни царица не увидели ее слез. Жрец продолжал:
— В некоторых деревнях люди восстановили обычай древних времен — приносить в жертву речному богу юную девственницу. Мы не видели такого отчаяния ни в дни своей жизни, ни в дни жизни наших отцов и отцов их отцов.
— Мы можем это остановить? — обратилась Клеопатра к Гефестиону.
Жрец наклонился к царице так близко, как только осмелился, и прошептал:
— Я знаю, почему Нил не разлился. — Тон его был торжественно-мрачным. — Когда бог доволен фараоном, река поднимается. Когда бог доволен фараоном, бог дает нам свои дары. Бог недоволен мальчиком-фараоном.
Хотя Клеопатра превосходно знала язык коренного населения, иногда она находила египетскую манеру изъясняться чрезвычайно трудной для понимания. Но она знала, что имел в виду жрец. Люди верят, что истинный фараон — посредник между богами и народом — смог бы защитить их от такого бедствия, как засуха.
— Откуда ты это знаешь? — спросила Клеопатра.
— Потому что бог Серапис, который равно любит египтян и греков, сказал мне об этом. И я распространил его послание.
— Ты хочешь сказать, что мальчик-царь неугоден богу?
— Пока мальчик не будет свергнут, бог не благословит нас разливом реки. Те, кто заставили народ голодать, должны быть наказаны.
— А угодна ли богу я? — тихо спросила Клеопатра, осознавая, что отношение к ней со стороны фиванцев целиком и полностью зависит от его ответа.
— Бог прислал тебя к нам. Ты возглавила шествие в честь священного быка, ты возвратишь нам воды Нила.
Клеопатра уже готова была сказать жрецу, что не умеет управлять дождем, но вдруг остановилась и повернулась к Гефестиону:
— Первый советник, ныне я устанавливаю новую политику относительно зерна, выращенного в Фиванской области, и она вступает в действие немедленно.
— Что ты задумала, повелительница? — уточнил он.
— Продовольствие должно остаться здесь. Вот и все. Иди к тому откормленному египтянину, рядом с которым стоит писец. Несомненно, это окружной исполнитель. Скажи ему, что царица требует вернуть груз баржи на берег.
— Он скажет, что греческий военный наместник этого нома снимет с него голову, если он не повинуется указу из Александрии.
— Можешь сказать ему, что царица снимет с него голову прямо сейчас, если он немедленно не повинуется.
— Царица, — негромко начал Гефестион, — ты навлечешь неприятности на этих людей…
— И как же я могу ухудшить их положение? Что может быть хуже, нежели медленная смерть от голода? — Клеопатра махнула начальнику своей стражи. — Иди за мной. Если кто-нибудь попробует выступить против меня, ты знаешь, что нужно делать.
Она резко повернулась, оставив Гефестиона стоять с разинутым от изумления ртом. Опомнившись, он побежал следом.
Застывшее лицо окружного исполнителя обмякло от удивления, когда к нему подошли царица, первый министр и начальник стражи. Чиновник даже огляделся по сторонам, чтобы удостовериться, что именно к нему направляется эта высокая делегация.
Сначала он просто стоял, как статуя, а потом нашел способ скрыться от решительного взгляда царицы, склонившись до земли. Солдаты последовали его примеру, разом опустившись на одно колено. Бурлящая толпа притихла.
— Встань и посмотри в лицо царице, — приказала Клеопатра, обратившись к окружному исполнителю на египетском наречии — не ради того, чтобы ему было легче понимать, поскольку все окружные чиновники прекрасно знали греческий, но ради того, чтобы ее поняли солдаты и зрители.
Исполнитель поднял голову, а затем и встал на ноги. Все прочие не осмелились подняться.
Чиновник оказался моложе, чем ожидала Клеопатра, — наверное, ему не было еще и тридцати. Должно быть, он весьма сообразителен, если в такие молодые годы достиг подобного поста. Он старался казаться старше, придавая лицу суровое выражение, как у человека, закаленного большим жизненным опытом. И все же его маленькие темные глаза временами казались то ли сонными, то ли мечтательными, возможно потому, что формой напоминали слезинки — круглые, а затем резко сужающиеся к уголкам.
— Я Клеопатра, повелительница Двух Царств Египта, дочь Птолемея Двенадцатого, происходящего от Александра Великого, который много сотен лет назад покорил эту землю и сделал ее своей.
Чиновник заморгал, не сводя взгляд с юной царицы. Он снова начал сгибаться в поклоне, но Клеопатра остановила его:
— Стой прямо и слушай меня. Прикажи портовым рабочим сгружать продовольствие с баржи.
