Книга Душегубы, страница 114. Автор книги Леонид Влодавец
Cтраница 114
всяких там
УЭПов (с ними все было увязано при посредстве Иванцова), а от любопытных и
кляузных сельчан. На самом же деле во всех остальных приземистых корпусах
был размещен завод по производству различных дорогих сортов водки из
относительно дешевого гидролизного спирта, довольно пригодного для питья, но
производимого не из "отборной пшеницы", а из опилок и других отходов
деревоперерабатывающего производства. У лесохимиков в соседней области его
было хоть залейся, и затарить пару лишних цистерн с надписью "Молоко" им
было не жалко, тем более что платили наличными и сразу в карман.
Поскольку еще Курбаши налаживал это дело при содействии своего лучшего
московского друга Цезаря, то проблем с изготовлением на цветных ксероксах
этикеток и акцизных марок не было. К тому же немалая часть липовых
"Столичных", "Русских", "Распутиных" и прочих продавалась бабками на рынках
и вокзалах, в подворотнях И у проходных, где желавший побыстрее закосеть
пролетариат брал числом поболее, ценою подешевле и насчет акцизов не
интересовался. Видимого вреда от водки из опилок, разбавленной артезианской
водой из скважины, пробуренной прямо на бывшей ферме, не было - спирт был
хоть и "деревянный", но этиловый. Во всяком случае, с первого стакана никто
не загибался до смерти. Более качественно оформлялись только бутылки,
которые поставлялись в Москву и реализовывались конторой Цезаря. Их грузили
в фургоны-морозильники, выставляли к задней двери три ряда ящиков со
сливочным маслом, так что даже тот представитель закона, которому хотелось
чего-нибудь отыскать, а потом содрать взятку, обычно вежливо извинялся и
признавал, что груз соответствует накладной.
Короче, бизнес крутился, налоги не платились, штрафы не взимались и никто
не садился. Однако, когда ныне уже покойный Степа сообщил Фролу о том, что
надо будет разместить в одном из подвалов, предназначенных для временного
складирования закатанных бутылок, кое-какое дополнительное оборудование,
Фрол опять возымел на Степу зуб. Как-никак лутохинский объект был исконной
вотчиной Курбаши и после временного "развода" Степы с Фролом оставался в
исключительном ведении Фрола. Когда под давлением Иванцова и Рындина их
заставили вновь стать партнерами, Фрол больше всего боялся, что его
как-нибудь незаметно ототрут от "молзавода". И объявление Степы о том, что в
подвале пойдут работы по производству кое-чего разлитого в ампулы,
показалось неприятным.
Опять же все это усложнило производственный процесс. Теперь надо было
чаще пригонять грузовики, чтоб не завалить сократившуюся складскую площадь
готовой продукцией, поскольку из одной цистерны гидролизного спирта выходило
две с лишним цистерны водки, а при розливе в поллитровки и упаковке бутылок
в ящики физический объем готового товара еще больше возрастал. Каждая же
лишняя ездка - лишняя соляра. "КамАЗы" жрали ее много, даром что дешевая.
Вроде копейки, а как подсчитаешь - присвистнешь.
Кроме того, Фролу не очень мастило, что в подвале орудовали мужики,
которых он лично не знал и на работу не нанимал. На производстве водяры
работали люди проверенные, к тому же малопьющие или вовсе наркоманы, которым
главное - травки полыхать или ширнуться слегонца, а не стакан засосать. А
тут появились какие-то, сразу давшие понять, что они в подвале хозяева и
всем прочим не стоит особо интересоваться тем делом, которым они заняты. Их
привозили с утра на Степином микроавтобусе, а сзади на "газельке" везли
ящики с оборудованием.
Первое, что сделали эти ребята, - установили на входе в подвал, прочную
стальную дверь с одним сейфовым замком и одним электронным, а вечером, уходя
с работы, неизменно опечатывали ее. Другим бы Фрол объяснил, что так вести
себя на чужой территории недопустимо, но этих предпочел не задевать. Однако
от незнания ситуации все время чувствовал беспокойство. Хрен его знает, чьи
эти мужики и чего они монтируют. Конечно, это мог быть всего лишь самогонный
аппарат полупромышленного типа, которым Степа решил дополнить оснащение
здешнего комбината, но тогда степень секретности была слишком уж высокая. Но
мужики могли смонтировать и какое-нибудь оборудование для кустарного
производства взрывчатки. Перспектива взлететь на воздух Фрола, в общем, не
пугала, но вот загреметь под фанфары раньше времени он не хотел. Потому что
по всем подразделениям "лутохинского объекта" у него было составлено
"тревожное расписание" (на бумагу, правда, его никто не заносил), а по
подвалу такого расписания не было. "Тревожное расписание" определяло, как
действовать в случае внезапного наезда РУОПа, УЭПа и прочих контор. То есть
что прятать, что оставлять, что подменять и как отвечать на вопросы.
Например, даже обнаружив спирт в цистерне, ментам надо было еще доказать,
что его привезли сюда именно для розлива в бутылки, а не для стерилизации
оборудования. Хотя, при хорошей дружбе с Рындиным и Иванцовым, а также зная,
насколько зависит от них Теплов со своим УВД, Фрол такого наезда не очень
опасался, все же было неприятно знать, что на территории "объекта" есть
помещение, в которое он, по официальной должности начальник охраны АО "Белая
куропатка", не имеет доступа. Любой мент наверняка не поверит, будто Фрол не
знает, кто там и что там. А потому, если вдруг Рындину или, скажем, Иванцову
захочется его, Фрола, за что-то посадить, в этом помещении может оказаться,
к примеру, узел связи чеченских боевиков-террористов, склад ракет "стингер"
или ядерная боеголовка. И Степа, кстати сказать, наверняка был бы очень рад,
если б его новый "партнер" и старый "друг-соперник" спалился бы на такой
подставке.
Поэтому после того, как Степа обуглился в сожженном джипе, а бразды
правления по решению народных масс были переданы Фролу, пришлось ставить
вопрос о допуске Фролова Валентина Сергеевича к секретам подвала. В том
числе и перед Чудо-юдом.
И вот сегодня, кажется, этот день настал. Утром из Москвы прилетела
Зинаида и сказала, что после обеда надо будет съездить в Лутохино. Вместе с
ней из первопрестольной прибыл еще один гражданин, некий молодой, среднего
роста, плохо стриженный и не гладко выбритый мужичок, одетый в серую
засаленную куртку и неновую солдатскую ушанку. Джинсы и нечищеные ботинки
Зарайского производства со стоптанными каблуками не позволяли отнести этого
господина к слоям зажиточным и преуспевающим. Потому Фрол принял его за
научного гения, приглашенного Зинаидой для консультаций.
Сама мадам Баринова никаких комментариев по поводу появления обтрюханного
гражданина не сделала. Единственно, что не понравилось Фролу, так это сумка,
висевшая через плечо у ее спутника. Она подозрительно напоминала
репортерский кофр среднего размера. Правда, товарищ, которого Зинаида
называла Василь Василичем, на представителя прессы не походил. Слишком уж
был рассеян, молчалив и никаких вопросов не задавал. Когда ехали от
аэропорта, Василий Васильевич пребывал в полнейшей прострации. Было такое
впечатление, что телом он присутствует в джипе, а душа осталась либо в
Москве, либо еще где-то подальше.
Поскольку этот самый Вась-Вась (Фрол сам придумал эту кликуху для нового
знакомца, но вслух не произнес) не делал
