— Дорогой друг, разве скажешь в этих странных обстоятельствах, кто здесь пленник? — проговорил Цезарь. — На взгляд некоторых, Цезарь — пленник жителей Александрии.
Клеопатра уже начала привыкать к манере Цезаря говорить о себе в третьем лице, но все же это до сих пор резало ей слух.
— Потому что если Цезарь выйдет на улицу, на него тут же набросится эта самая толпа, которую ты, похоже, не в состоянии обуздать. А Цезарь не желает воевать с вашей чернью.
— Я уверен: если великий Цезарь пожелает покинуть Александрию, толпа станет куда уступчивее, — сказал евнух.
Клеопатра невольно задумалась: интересно, как долго еще Цезарь будет терпеть этого дурака?
— О! Но Цезарь пока что не желает покидать Александрию, — любезно отозвался диктатор. — И не только потому, что его дела здесь не завершены. Цезарь — пленник северного ветра, неблагоприятного для плавания. Так что, как ты можешь видеть, Цезарь — истинный пленник на ваших берегах. Но ты, друг мой, ты тоже пленник, хотя, возможно, предпочитаешь не признавать этого. И все же, если ты высунешься за дворцовые ворота, мои солдаты тут же просветят тебя в этом вопросе. И царица — тоже пленница, разве нет? Все мы — пленники и, полагаю, в основном сами же в этом и виноваты.
— Вернувшись в Египет, царица нарушила царский указ, — упрямо проговорил Потиний. — Она должна понести наказание.
— Царица — сама правительница, в то время как ты — всего лишь назначенное лицо. Не забывай об этом.
Цезарь продолжал держаться чрезвычайно любезно, но Клеопатра заметила: чем жизнерадостнее звучал его голос, тем более грозным становился он сам.
— Воля Рима такова: царица Клеопатра и ее брат, царь Птолемей Старший, будут править совместно. Я — их покровитель и советник. И в доказательство своей доброй воли я возвращаю Египту остров Кипр. Царевна Арсиноя и царевич Птолемей Младший станут его правителями. Как только установится благоприятный ветер, они отбудут на Кипр вместе с назначенным мною регентским советом.
Клеопатра и Цезарь договорились об этом накануне ночью. Клеопатра знала, что никогда не сможет чувствовать себя в безопасности, пока Арсиноя находится в Египте. Традиции династии не допускали, чтобы у власти одновременно находились две женщины, и избавиться от одной из сестер можно было лишь при помощи убийства. В крайнем случае — изгнания. Клеопатра объяснила Цезарю, что ради покоя в стране Арсиною следует удалить. Она рассказала ему, как их сестра Береника, наставница Арсинои, взбунтовала армию против собственного отца, за что и была казнена. Арсиноя же выросла под крылышком у Береники. Неужто римлянин станет дожидаться, пока эта девчонка что-нибудь не предпримет? А это неизбежно. Не в характере Арсинои спокойно сидеть и смотреть, как Клеопатра и Птолемей Старший правят Египтом.
— Если я умру, Арсиноя выйдет замуж за нашего брата и станет царицей. Ей нужно быть сущей дурой, чтобы не попытаться убить меня. А кроме того, — сообщила своему любовнику Клеопатра, — Арсиноя и Птолемей с самого детства спят вместе.
— Любопытно, — отозвался Цезарь. — Но мы ведь не можем допустить, чтобы ты умерла, не так ли?
Затем Цезарь припомнил, как однажды сослал сенатора Катона на Кипр, чтобы избавиться от него. Так что он прекрасно может проделать то же самое с Арсиноей и ее младшим братом, одиннадцатилетним Птолемеем. Вскоре этот малец, несомненно, станет таким же докучливым, как и нынешний царь.
— И мы придадим этой ссылке вполне благообразный вид, — добавил Цезарь. — Жест доброй воли и дружбы между новым диктатором Рима и египетской монархией.
— Быть может, этот жест станет первым из многих, — отозвалась Клеопатра, а потом подошла к Цезарю, увлекла его в кресло и соблазнила заняться любовью в этом положении.
Потиний, должно быть, представлял, что происходит между Цезарем и Клеопатрой, когда за ними закрываются двери. И тем не менее он упорно отказывался понимать, какое последствие имеют их отношения для его судьбы. Отец учил Клеопатру распознавать тех, кому благоволят боги, и вступать с ними в союз — не из личных интересов, а в знак признания верховенства божественного начала. Боги находились на стороне Цезаря. Сомнений быть не могло. А Цезарь теперь перешел на сторону Клеопатры. Последнее действие в этом уравнении очевидно для любого мыслящего человека, особенно если он изучал логику и математику. Но Потиний и родичи Клеопатры предпочли игнорировать этот факт; они не сделали ни единого шага ей навстречу.
— Ты не должен отсылать Арсиною! — воскликнул Птолемей. — Она — моя сестра и самый доверенный советник, хоть и не занимает никакой официальной должности.
Клеопатра впервые поняла, что Птолемея могут связывать с Арсиноей не только родственные узы или постель. Юный царь боялся, и не без оснований, что без Арсинои вообще перестанет являться помехой для Потиния, все увереннее забирающего Египет в свои жирные руки. Арсиноя же, со своей стороны, похоже, прекрасно это осознавала и пользовалась этим, чтобы хоть как-то компенсировать свое невыгодное положение в семейной иерархии.
— Дражайший брат, — произнесла Арсиноя, — если мой долг перед страной требует отправиться на Кипр, значит, я должна ехать. Но душою я навечно пребуду с тобой.
Птолемей дернулся было, желая что-то сказать, но Арсиноя взяла его за руку и заставила умолкнуть.
— Сейчас не время обсуждать это. Это наше личное дело, и нам не следует отнимать время у диктатора нашими семейными делами.
«До чего же ловкая девчонка!» — подумала Клеопатра. Береника бросила бы вызов Цезарю открыто, не задумываясь о цене, которую придется заплатить. Хвала богам, что Цезарь согласился удалить Арсиною из царства Клеопатры! И хвала богам, что старшей дочерью оказалась Береника, а не Арсиноя! Евнух Мелеагр, сделавший ставку на Беренику, был гениальным сообщником. Ныне он мертв — покончил с собою, когда его махинации потерпели крах. Но при мысли о том, что Арсиноя и Мелеагр могли бы объединить усилия, Клеопатру бросило в дрожь. Вместе они сделались бы сокрушительной силой. А нынешний регент Арсинои изрядно уступал ей в умении скрывать свои намерения.
— О великий Цезарь, боюсь, что твои старания помирить царскую семью приведут к противоположному результату, — сказал Потиний; в голосе его звучало поддельное беспокойство. — Я боюсь, что ты не понимаешь, как крепки кровные узы, запечатленные в жилах этой семьи. Неужто ты не видишь, что угрожаешь благополучию царя? Я, как его регент, просто обязан возразить.
— Цезарь примет твои возражения к сведению. Но это дела не меняет. Царевна и младший царевич отплывут сразу же, как только установится благоприятный ветер. Теперь поговорим об армии.
— Какой еще армии? — спросил евнух.
Клеопатра решила было, что сейчас Цезарь просто возьмет этого кретина за горло и навсегда избавит прочих от его присутствия. Но Цезарь оставался терпелив. Наверное, усиленно развивал в себе свое знаменитое милосердие, которым так гордился.
— Об армии, которая стоит в Пелузии и которой командует Ахилл. О той самой армии, которую ты собрался обратить против царицы. Я отправил Ахиллу послание, написанное при содействии царя, и потребовал, чтобы его войска были расформированы. В ответ Ахилл убил моего посланца. Так что теперь Ахиллу напишешь ты и скажешь, что, если он не выведет свое войско за городские стены, я призову сюда все римские легионы из наших восточных провинций. Тебе все ясно?
