Он заявляет, что его ложно осудили, что всех нас обманули. Что он не Синсар Дабх. Что в миг, когда он оказался заперт в ледяном кубе, Король вынул ее из него.
Он говорит, что его обыграл умный, коварный, сумасшедший правитель, которому безразличны его собственные дети, который никогда о них не заботился, который любил лишь свою фаворитку и теперь, снова заполучив ее, вернул себе и полную мощь Синсар Дабх. Он говорит, что фаворитка до сих пор не превратилась в Фею, и Король вернулся к заклятиям, чтобы закончить свою работу; что все в ту ночь в подземелье было разыграно по его плану.
Он говорит мне, что его снова выставили злодеем, чтобы мы отвлеклись от поисков Короля и переключились на мысли о том, как сдержать под землей единственного принца, способного остановить Короля, когда тот решит — а Круус уверен, что Король решит, и скорее рано, чем поздно, — пожертвовать этим миром.
Он говорит мне, что я должна стать спасителем человечества. Когда я буду готова, он покажет способ его освободить. Он говорит, что только у меня достаточно силы и рассудительности, чтобы увидеть правду, и достаточно мудрости, чтобы принять сложное решение.
Он говорит это раздвоенным языком змея-искусителя, я это знаю!
Но все равно проигрываю битву.
Я просыпаюсь по утрам и ощущаю его запах. У меня во рту его вкус, а на коже ощущение прикосновений его языка. Я наполнена им так, как никогда ни одному мужчине не удавалось меня наполнить: телом, разумом и душой. Он занимается со мной любовью, я сопротивляюсь, но как-то так выходит, что… не сопротивляюсь. В моих снах я говорю ему «нет», но все равно делаю это и наслаждаюсь каждым невероятным обжигающим моментом. Я просыпаюсь, испытывая оргазм за оргазмом в руках моего невидимого любовника. Содрогаясь от страсти.
Желания.
И стыда.
Мои сестры на меня рассчитывают. Я их лидер.
Как мне пережить это? Как помешать ему приходить ко мне? Должны же быть заклинания, которые его заблокируют, защитные чары, руны, которыми можно окружить кровать! Возможно, я должна съехать из аббатства сейчас, пока еще не поздно. Смогу ли я оставить моих сестер? Посмею ли я оставить моих сестер? Если я не уеду сейчас, хватит ли мне сил решиться на это в будущем или однажды я очнусь там, внизу, схватившись дрожащими руками за прутья его решетки, готовая на все, только бы освободить Крууса?
Сколько погибло в ту ночь, когда Ровена выпустила Синсар Дабх, сколько убийств на ее совести? Осталась ли у нее совесть или сила Книги развратила ее полностью?
Кого я оставлю вместо себя, если уйду?
Нет никаких гарантий, что следующая окажется более сильной или более способной сопротивляться его соблазну. Сколько продержится Марджери, если встретится с таким искушением? Насколько жестокой она может стать, если сила Синсар Дабх очернит ее сердце?
Боже, помоги мне, я должна остаться.
Я должна победить в этой тихой невидимой войне, у меня нет выбора.
Помоги мне, Боже.
ГЛАВА ОДИННАДЦАТАЯ
«Беда впереди, беда позади»
[21]
— Вот ты где, — говорит Джо, когда я неторопливо прохожу мимо зоны Школьниц. — Уже почти восемь тридцать. Я думала, ты должна появляться здесь в восемь.
Она сделала макияж. А ведь до этого никогда не красилась. А еще она добавила что-то блестящее на веки и между грудей. Это меня бесит. Я не знаю, зачем она изменилась. Она раньше отлично выглядела такой, как есть.
Слова «должна появляться» злят меня до чертиков. Проходятся по больному. У меня был поганый день. И почти все мои запасы самоконтроля уходят на то, чтобы не показать, насколько мне больно видеть Джо официанткой, обслуживающей Фей в короткой развевающейся юбке. Но я проглатываю это, потому что стоит мне показать хоть чуточку — кто знает, что вытворит Риодан? Этот чувак предсказуем примерно как Многомерные Порталы Фей, куски их разорванной реальности, которые дрейфуют повсюду, и никогда не знаешь, что у них внутри, пока не окажешься по самую задницу в аллигаторах.
— Тебя искала Мак, — говорит она.
Я дико озираюсь, пытаясь рассмотреть все секторы Честерса одновременно.
— Она здесь?
— Что? — Джо беспомощно на меня смотрит, и я понимаю, что заговорила в ускоренном режиме. Это иногда случается, если я волнуюсь. Я начинаю вибрировать, и, кажется, люди вокруг воспринимают это как тонкое зудение комара.
— Она здесь? — Я замедляюсь на секунду, а потом опять начинаю вертеть головой.
— Нет. Она полчаса назад ушла с Бэрронсом. Ты себе шею свернешь, если не замедлишься, Дэни. Жутко, когда ты так делаешь. Вы едва разминулись. Если бы ты пришла вовремя, ты бы ее застала. Что не так? Ты только что побледнела как полотно.
Если бы я пришла вовремя.
Мак приходила меня искать? Она за мной охотится? Она знает, что я должна появляться на «работе» в восемь?
У меня кружится голова. Нужно возобновить приток крови к мозгу. Иногда мне кажется, что мое сердце и вены переходят в скоростной режим без ведома остальных частей тела, готовят меня к бою или побегу независимо от мозга. Только так можно объяснить глупость, с которой я себя веду, если нервничаю или злюсь. Но, опять же, у парней та же беда с их членами, но они не могут переходить на сверхскорость, так что, наверное, это общечеловеческая ошибка в дизайне. Сильные чувства? Ха! Моментальная смерть мозга.
— Эй, сучка, где моя хренова выпивка? Тебе нужен кусок моей плоти или что? — рычит Невидимый из-за ближайшего столика. Он имеет в виду именно то, что сказал.
— Скажи мне, что ты не ешь Невидимых, — говорю я.
— Фу! Никогда! — отвечает Джо так, словно не может поверить, что я об этом спросила.
— Ты сделала мелирование?
Она касается волос и самодовольно улыбается.
— Чуть-чуть.
— Ты никогда такого не делала. И не красилась.
— Иногда красилась.
— Ни разу за то время, что я тебя знаю. И я никогда не видела тебя с блестками на груди.
Она начинает что-то говорить, но потом качает головой.
— Ты одеваешься для этих уродов?
— Сучка, я спросил, где моя выпивка?
Я смотрю на Невидимого. Он оглядывает Джо с головы до ног и облизывает тонкие мерзкие губы так, словно хочет ее сожрать. Слишком лично.
Невидимый назвал Джо сучкой. Давление в моей груди нарастает. Рука тянется к рукояти меча. Но раньше, чем я успеваю сжать пальцы, меня окружает горная гряда людей, разозленных хуже лавины. Оказаться между четырьмя чуваками Риодана — это все равно что стоять на леднике, схватившись за оголенный электропровод. Никогда ничего такого не чувствовала, разве что рядом с ним самим или Бэрронсом.
