– Вам это не по душе?
– Не в том дело. Просто всё это слишком хорошо мне знакомо. – Он покачал головой и улыбнулся. – Наверное, я вам наскучил своей лекцией по генеалогии?
– Вовсе нет, – поспешила заверить его Люси. – Для меня всё это ново.
– И каково тогда ваше первое впечатление?
Они вышли на веранду. Длинные летние сумерки встречали на улице всего несколько человек, в основном молодёжь. Было уже почти десять, но ещё не настолько стемнело, чтобы небо засверкало звёздами.
Люси обернулась и внимательно посмотрела на танцующих. На глаза попался ещё один выдающийся нос – кто-то из Ван Киксов, разумеется, – и вспомнила слова доктора Форсайта в Музее естественной истории:
– Я думаю о них не как о семьях, а как о племенах.
– Племенах? – переспросил Гас, как будто слышал это слово впервые. – Как любопытно. Но если подумать, я понимаю, что вы имеете в виду – действительно есть некоторое сходство. – В его взгляде промелькнула некая растерянность. – Мне кажется, у вас философский склад ума.
– Это плохо? – Люси сделала шаг назад, пытаясь понять выражение его лица.
– Вовсе нет. Это как глоток свежего воздуха. – Он глубоко вздохнул. – Тем не менее позвольте предостеречь вас.
– Я вышла за рамки приличия? – спросила Люси, она начинала нервничать, но почему-то всё равно улыбалась.
– Ничуть. И я думаю, вы достаточно умны, чтобы понять, о чём я говорю: вы можете стать – как бы это сказать – новым проектом моей матери.
– Проектом?
– Я ведь могу говорить с вами открыто? Моя мать считает, что вы подаёте надежды. И понимает, что у вашей матери есть определённые стремления.
Люси почувствовала, что краснеет:
– Это так заметно?
– Вы не должны переживать из-за этого! – Он по-братски похлопал её по плечу. – Моя мать справляется с самыми тяжёлыми случаями не хуже леди Баунтифул. Она и её друзья практически непрерывно помогают бездомным и вышедшим из приюта молодым женщинам, которым приходится прозябать в самых бедных и грязных районах Нью-Йорка.
– Но я не сирота и не живу в грязи! – выпалила Люси, не в силах сдерживать раздражение и боль. – Меня не нужно спасать! В конце концов, мой отец – священник Епископальной церкви.
– Это просто наиболее распространённые причины. Мать не ограничивает себя в выборе страдальцев.
– Почему кто-то думает, что я страдаю? – поинтересовалась Люси.
– Вы умны. И весьма красивы. Но у вас нет денег.
– Вы не находите, что это довольно грубо, мистер Беллэми?!
Гас пожал плечами:
– Но это правда. А ещё ваш отец может стать следующим епископом Нью-Йорка.
– Мистер Беллэми! – Люси и представить не могла, что кто-либо будет говорить с ней на подобные темы столь откровенно, да ещё при таком скоплении народа.
Разговор с Гасом не походил на беседу с Элдоном Дрекселем, которую она считала просто отвратительной, но слова юного Беллэми выбили её из колеи.
– Не смущайтесь. Мы – единственные люди в этом зале, способные говорить правду в глаза. Отсутствие денег ограничивает выбор женихов. Скорее всего, вам они подберут кого-то с хорошей репутацией и некоторыми сбережениями – но не очень большими. – Он сделал паузу и возвёл глаза к небу. – Как у меня, например. У меня слишком много денег. Поэтому вас могут посчитать охотницей за богатством.
– Я не такая! – возмутилась Люси. Как кто-то посмел считать её охотницей за приданым? Разве она сказала или сделала что-либо, что могло натолкнуть на подобные мысли? Или – ужасная мысль пронзила её – это сделали родители?
– Конечно, нет.
– И я бы никогда – я имею в виду – ни за что… – Она начала сбиваться и запинаться.
– Люси, моя дорогая. Не стоит ничего объяснять. Я ни на что не намекаю. Не переживайте: хотя я и нахожу вас привлекательной, я влюблён в другую.
– Действительно?
– Да, но мои родители категорически не одобряют моего выбора, – сказал он с еле скрываемой горечью.
– Она здесь?
– Она на острове, но здесь, в Бельмере, её нет.
– А кто же она? – Внезапно в Люси проснулось любопытство.
– Её зовут Анна Грин.
От удивления Люси приоткрыла рот:
– Анна Грин? Та самая, которая…
– Еврейка? Да, она еврейка. Я встретил её здесь, на острове, прошлым летом. Грины начали приезжать сюда всего несколько лет назад. Она посчитали, что здешний климат идеально подходит миссис Грин. Климат-то да, но только не атмосфера. Здешняя атмосфера не подходит евреям. Впервые мы встретились прошлым летом. Вы были так правы, сравнивая людей с племенами.
– Мне вас очень жаль.
– А мне очень жаль вас.
– Почему? Потому что ваша мама хочет сделать из меня проект? Кого она считает подходящим, не слишком богатым, но с хорошей репутацией женихом для дочери потенциального епископа?
– Например, вот тот джентльмен, – он кивнул, указывая на молодого человека с волосами песочного цвета.
– Он выглядит весьма благопристойным, мне кажется.
– Он весьма благопристоен. Дальний родственник по обедневшей ветке Бенедиктов. Не слишком выдающийся, но не достойный вас.
– Итак, – Люси не могла сдержать улыбку, – вам кажется, что вы знаете, какой тип мне подходит? Я готова выслушать вас.
– Не тип, а конкретный человек – Финеас Хинсслер.
Люси почувствовала, как земля уходит из-под ног. Гас подхватил её под локоть.
– Тише, тише.
– Вы ошибаетесь, уверяю вас, – проговорила Люси, освобождая руку. – Выкиньте это из головы, пожалуйста. Это смешно. Просто смешно.
Гас приподнял брови:
– У меня есть фотоснимки.
– Что же на этих фотографиях? – В глазах Люси вспыхнула тревога.
– Вы на «Жаворонке».
– Но Финеаса не было на яхте. Он был с вами до самого возвращения, пока вы не вызвались отвезти леди на катере.
– Он заметил вас с катера, когда мы подплывали к островам Дог. И был буквально загипнотизирован. Когда мы подошли близко к яхте, чтобы сделать снимки крупным планом, он спросил, могу ли я сфотографировать вас. Я немного подразнил его, а потом пообещал, что сделаю ему копию. Потом, когда бедняга Финеас поднялся на борт… Хотя вам лучше просто посмотреть фотографии. Вряд ли в тот момент он вообще думал о яхте. Кстати, не могу не отметить, как хорошо вы управлялись со штурвалом.
– Почему ваши родители не пригласили его?
Гас закашлялся: вопрос, казалось, задел его за живое:
– Вы же уже ответили: всем верховодят племена. Анна Грин и Финеас Хинсслер не нашего племени.
