– Слишком по-деревенски и слишком далеко от центра.
– Далеко?
– Сколько мы уже идём?
– Не пять минут, конечно. Но зато довольно близко от церкви. Здесь так красиво, мама. Так хочется сделать зарисовки акварелью и тушью.
– Ты рисуешь, ми-чка? – спросила Эльва Перри.
– Немного.
На самом деле Люси думала о том, чтобы нарисовать море уже давно: с тех пор, как посетила выставку художников-маринистов в Музее естественной истории.
Она дивилась цветовому разнообразию, и ей хотелось воочию увидеть, как, например, на цвет моря влияет цвет неба или солнце. А если день облачный, море станет серым?
– У неё очень хорошее образование, у нашей Люси, – улыбаясь, сказал преподобный Сноу.
– А-гм. А к нам почти каждое лето приезжает один из самых знаменитых живописцев страны.
– Кто же? – немного оживилась Марджори Сноу.
– Стэнниш Уитман Уилер.
– Стэнниш Уитман Уилер! – в один голос воскликнули преподобный и миссис Сноу.
– Не могу поверить, – с придыханием произнесла Марджори.
– О, да. Он приезжает, чтобы рисовать портреты богачей: Асторов, Рокфеллеров, Беллов, Бенедиктов, Хоули. Кого угодно.
– Он написал епископа Вандервакера, – добавила Марджори.
– Ваша правда! – кивнула Эльва. – О, епископ – прекраснейший человек, который когда-либо ходил по земле. – Она порывисто вздохнула. – О, ми-чка! Как об этом трудно говорить, но я не представляю, как он держится сейчас: после того, как потерял ногу.
– Да, так печально, – прощебетала Марджори. Это были уместные слова, но живость, с которой она их произнесла, полностью исключала искренность.
– А теперь расскажите мне, миссис Перри, далеко ли до пляжного и теннисного клубов?
– Минут десять.
– Не волнуйтесь, мама, – попросила Люси, заметив, как Марджори нахмурилась. – Здесь всё недалеко. Это же остров. И нам же сказали, что дадут бричку, и один из прислужников дьякона отвезёт нас, куда мы попросим.
– Да, это очень мило. – На несколько мгновений повисло напряжённое молчание. – Я… я… – Марджори запнулась.
– Что, мама?
Марджори немного понизила голос:
– Я просто подумала, возможно, нам было бы лучше снять номера в том отеле, «Сен-Совёр», который мы видели, когда проезжали по центральной авеню. Наверняка там останавливаются все сливки общества.
– Моя дорогая, – прервал её преподобный, – во-первых, здесь не принято называть улицы авеню: просто улицы и дороги. И во-вторых, священнослужителю полагается жить в доме приходского священника, а не в отеле.
Как только он произнёс это, за стеной голубых елей открылся каменный дом. Его фундамент скрывали заросли папоротника, а по стенам причудливо вился плющ. Ставни были выкрашены тёмной сине-зелёной краской, гармонирующей с елями.
– Давайте зайдём с центрального входа, – предложила Эльва Перри. – Негоже знакомиться с домом через кухонную дверь.
Когда они обходили дом, их лица обдувал влажный восточный ветер.
– Отвернитесь, чтобы не наглотаться тумана, – посоветовала Эльва. – Видите, там Зелёная гора, это первое на всём материке, что освещает восходящее солнце!
Люси поднялась на крыльцо. Она слышала, как отец сказал:
– Как захватывающе.
Он произнёс это таким же безразличным тоном, каким говорил, когда крестил некрасивого ребёнка. «Какой статный», – если это был мальчик. «Какая очаровательная», – если девочка.
– Наверное, вам показалось, что это попахивает мистикой. Это всё потому, что в моём роду не обошлось без индейцев.
– Что, простите? – почти взвизгнула Марджори.
– А-гм. Здесь во многих из нас течёт немного индейской крови: и в шотландцах, и в ирландцах; они хоть и приехали из Новой Шотландии, но здесь встретились с племенами пенобскот, пассамакуоди и абенаки, поэтому в большинстве из нас есть что-то от них. – Эльва протянула длинные руки к клочку тумана и сделала несколько круговых движений. – Чего только в нас не намешано!
Люси увидела, как её мать побледнела, словно туман. А Эльва продолжала:
– На Маунт-Дезерте есть клуб каноэ. Так вот: там всегда есть несколько индейцев, которые показывают отдыхающим, как плавать на каноэ.
В голове Люси вспыхнуло прекрасное воспоминание: инуитская лодка, скользящая по водной глади.
– О, мама, я бы больше хотела учиться плавать на каноэ, чем играть в теннис.
– Ни в коем случае!
Люси расслышала, как мать еле слышно бормочет, что уж что-что, а теннис индейцы преподавать не должны.
– Мы мигом принесём остальной багаж, – заверил Элмер, когда преподобный Сноу и его супруга проследовали за ним. Люси же задержалась на крыльце, глядя в сторону моря.
– Вы ещё здесь, юная миссис? Из-за тумана не очень-то хорошо видно, – сказал Элмер.
– А в какой мы части острова?
– Вот там «Прути» вошла в порт. А мы в юго-западном углу. Чуть выше Выдриного ручья.
– А здесь купаются? – Она кивнула в сторону океана. Хотя его не было видно из-за тумана, Люси различала шёпот волн.
Питер рассмеялся:
– Прямо в океане, что ли?
– А почему нет?
– Вода ужасно холодная, и течения довольно сильные. Это по-настоящему опасно. Ребятишки частенько ныряют с городского причала, бывает приятно искупаться в пруду, но нет, никто не купается в открытом океане.
Но Люси была уверена в обратном. Пробравшись на палубу «Элизабет М. Прути» перед рассветом, она почувствовала чьё-то присутствие в воде, да так близко, что, казалось, достаточно перегнуться за перила, чтобы коснуться его. Кто-то точно плыл рядом с пароходом, на небольшой глубине, и один раз Люси даже показалось, что она увидела мерцающее очертание, но лишь на мгновение: загадочный пловец скрылся из виду, зато внутри появилось чувство зияющей пустоты.
– Люси! Ты где? – раздался из дома голос отца.
– Я уже иду! – крикнула Люси и переступила порог.
Гостиная была просто очаровательна. Эльва Перри объясняла, как пользоваться дровяной печкой, обогревавшей первый этаж:
– Эту печку хорошо топить, когда на улице туманно, как сегодня. И в доме будет тепло и сухо, в солнечный же день в ней нет необходимости. Легче не бывает. Но я буду приходить каждый день и, если что, смогу вам помочь. Так. Я приготовила уху, кастрюля стоит на плите в кухне. – Она встрепенулась, явно вспомнив что-то важное. – Ах, да. Крысиный яд на кухне, в верхней полке.
– Крысы! Здесь водятся крысы? – Глаза Марджори Сноу буквально вылезли из орбит.
– Нет, ми-чка. Всё не так плохо. Просто иногда белки пошаливают. Если услышите странное копошение, скажите мне – и всё. Не занимайтесь этим сами. Я только подумала, что лучше всего убрать его в самую верхнюю полку. Я же не знала, есть ли у вас ребятишки, от которых всё надо прятать. Лучше, чтобы он находился вне досягаемости.
