— А ваши наблюдения за тем, как рисует мисс Данфорт, тоже можно назвать простой любезностью? — мисс Фелтвик явно вознамерилась помучить избранника. Возможно, чтобы наказать за нерешительность.
— Конечно, — пылко воскликнул джентльмен, перекрывая звуки скрипки. — Могу я надеяться, что вы ревнуете?
— Мне снова назвать вас болваном? — Шарлотта сердито вздернула подбородок. — Я уже говорила и повторяю снова — развлекайтесь, как вам угодно, но я не допущу, чтобы ваши ухаживания за кем бы то ни было навлекли на меня насмешки знакомых. Если вам неугодно связывать со мной жизнь, я буду рада услышать это от вас, а не от миссис Ричмонд или мисс Линдси!
— Шарлотта, дорогая, если я не произнес заветных слов, это не значит, что я не собираюсь этого делать! Если вам так угодно, что ж, — мистер Беркли расправил плечи и церемонно произнес: — Мисс Фелтвик, прошу вас составить счастье всей моей жизни, сколь бы долгой или краткой она ни была, и стать моей супругой. Обещаю почитать вас, как подобает, и не навлекать позора на нашу семью крупными или малыми грехами, от коих, вне сомнений, не смогу удержаться.
Эмма зажала рот ладонью, чтобы сдержать изумленное восклицание. Тихий, благопристойный молодой человек осмелился сделать предложение в таком тоне. Поверить невозможно!
Шарлотта, вместо того чтобы ответить наглецу пощечиной, расхохоталась.
— Ну, наконец-то! Именно этих слов я и ждала от вас, а не лицемерных признаний.
— Так вы принимаете мое предложение? Несмотря на то, что я слишком низко склонился к шейке мисс Данфорт, подавая ей кисть, и чересчур долго держал ручку мисс Линдси в своей? — мистер Беркли улыбался, как коварный злодей из какого-нибудь романа.
— Разумеется, принимаю, — Шарлотта величественно протянула руку. — Уверена, наше супружество послужит примером счастливого брака, основанного на взаимном доверии и некоторой слепоте, которую мы будем склонны проявлять по отношению друг к другу. А теперь идем, порадуем леди Фелтвик. Она еще не знает, какой сюрприз ее ожидает после свадьбы — двери нашего дома никогда не откроются ни для нее, ни для мисс Гартнер!
Что ответил мистер Беркли, Эмма не расслышала — парочка направилась вдоль края помоста к сидящим под тентом дамам и джентльменам, и через несколько минут по оживленным лицам и жестам леди Фелтвик и ее окружения Эмма поняла, что известие, принесенное Шарлоттой и мистером Беркли, чрезвычайно всех обрадовало.
«Могла ли я представить, что услышу нечто подобное? — говорила себе Эмма, отыскивая взглядом мистера Рэндалла. — Произносил ли хоть один жених то, что говорил мистер Беркли? А дочь леди Фелтвик! Наверное, я действительно старею, если их признания произвели на меня такое впечатление. Но как же можно! Ведь они, по сути, признались, что будут неверны друг другу, но готовы закрывать на это глаза, лишь бы все было благопристойно!»
Эмму не радовало то, что она невольно подслушала. Она пришла сюда ради Сьюзен и мистера Рэндалла, а не для того, чтобы завладеть чужими тайнами. Но любопытство было ей свойственно, как и любой женщине. И сейчас экономка гадала, как поступит матушка Шарлотты, когда узнает, как коварно собирается обойтись с ней ее собственная дочь! Мисс Гартнер лучше поскорее выйти замуж и скрыться от гнева леди Фелтвик. Ведь, если она будет рядом, свое негодование леди Фелтвик станет вымещать, за неимением мужа и других детей, именно на Джейн!
Ноги Эммы подгибались от усталости, и она решила вернуться в дом. Танцующих пар стало меньше, кто-то отдыхал под тентом, а кое-кто исчез в аллеях сада, чтобы побыть наедине друг с другом. Викарий с супругой и племянником уехали домой, и оставалось не так много времени до окончания вечера. Миссис Ричмонд с трудом сдерживала зевоту, ее супруг вместе с Квинстоном и Милберном вернулись в дом, чтобы уберечься от ночной сырости, выкурить по сигаре и неспешно побеседовать.
Эмма еще раз оглядела компанию и, к своей досаде, поняла, что не заметила, когда из ее поля зрения скрылись Сьюзен, мисс Данфорт с Джорджиной и мистер Райенфорд. Не было среди танцующих и мисс Гартнер, а Шарлотта и мистер Беркли больше не танцевали. Остаток вечера они провели, сидя возле леди Фелтвик и принимая поздравления.
На этот раз экономка добиралась до своей комнаты намного дольше обычного. Она зашла на кухню, чтобы налить чашку чая, да так и осталась сидеть за столом у окна, не в силах сделать даже несколько шагов. Не только усталость мешала ей подняться к себе и лечь, но и тревожные мысли не давали успокоиться.
«Неужели Сьюзен выросла бессердечной кокеткой? Что там говорил мистер Беркли о ней и мисс Данфорт? Обе они позволяют себе флиртовать с мужчиной, который предназначен другой! Да еще этот Райенфорд! Не могу поверить, что моя малышка может поступать дурно, но ведь я совсем не знаю ее, — Эмма обхватила чашку ладонями, чтобы согреться. — Если она оступилась и не отличает добродетель от порока, в этом виноваты не только родители, но и я, и Криспин. Из-за моего побега им пришлось уехать, и одному богу известно, как тяжело переживали дети необходимость устраиваться на новом месте! Останься они здесь, Криспин никогда не встретил бы девушку, которая стала его женой, и Сьюзен не пришлось бы одной пробиваться в жизни! Как же помочь ей?»
Бессилие угнетало Эмму. Сколько раз она проходила мимо комнаты мисс Линдси, останавливалась, уже готовая постучать в дверь, и все же шла дальше! Чем она может помочь сестре, если откроется ей? Навряд ли девушка обрадуется, узнав, что сестра, которую она считала уехавшей куда-то с супругом, служит экономкой в чужом доме. Такое родство не из тех, чем можно гордиться молодой леди, стремящейся занять свое место в обществе. Эмма понимала, что, возможно, ошибается, и Сьюзен будет счастлива обрести родственную душу, поддержку и любовь сестры, и все же боялась сделать этот шаг. Прошло больше десяти лет с тех пор, как Эмма порвала связи с семьей. Но Сьюзен может до сих пор хранить детскую обиду. После одного несчастного случая, произошедшего, когда младшей сестре исполнилось шесть лет, миссис Верней пообещала никогда не оставлять девочку, но не сдержала этого обещания.
«И все же я не должна спокойно наблюдать за тем, как она губит себя. — Эмма налила еще чая и с чашкой в руке медленно направилась вверх по лестнице, чтобы оказаться в комнате раньше, чем гости вернутся в дом перед тем, как распрощаться и уехать. — Может быть, написать ей письмо? И устроить все так, будто оно пришло издалека. Ее сестра могла случайно узнать о том, что мисс Линдси приехала в Англию, и пожелать разыскать ее. Если Сьюзен будет рада получить весточку от давно потерянной сестры, я откроюсь ей. А до тех пор мне придется молчать…»
Эмма намеренно отгоняла мысли о мистере Рэндалле. Девушка увидела его, он не убит горем, как она опасалась, но и не торопится очертя голову бросаться в омут нового романа — не довольно ли для того, чтобы она успокоилась и посвятила себя тому, кто на самом деле нуждался в ее опеке?
«Если бы я не была такой эгостичной, я бы хотела, чтобы они со Сьюзен поженились. — Эмма присела к бюро, чтобы прочесть список дел на завтра, но не могла сосредоточиться на работе. — И я была бы счастлива, глядя на них, и не испытывала бы вины перед каждым. Но я не могу заставить себя мечтать об этом. И еще я должна написать Криспину и спросить его, как он посмел так обойтись с сестрой. Пожалуй, завтра же!»
